Как разорвется паутина? Что может случиться? Но в жизни бандитов случается ВСЕ. Они так и живут. Или все – или ничего. Однажды настанет ничего. На это Снежана и рассчитывала. И ее уверенность передавалась Олегу. Он засыпал с надеждой. И жил – с надеждой.

Они были счастливы. Несмотря ни на что.

У Марины были свои резоны.

– Ты должна его бросить, – втолковывала она. – Пусть он уезжает, а ты и Аля оставайтесь здесь. Я буду вас содержать.

– Я не хочу его бросать и не хочу оставаться здесь. Я хочу быть с Олегом, – спокойно реагировала Снежана.

– И носить передачи в тюрьму…

– Если понадобится, буду носить.

– Декабристка… – комментировала Марина.

– А что лучше? Всю жизнь – в любовницах?

Снежана ударила по самому больному: под дых.

– Я любила, – отозвалась Марина.

– И я люблю. И не лезь в мою жизнь. Чего ты добиваешься? Чтобы я разошлась и сидела у тебя под юбкой?

Марина заплакала. Алечка решила оказать моральную поддержку. Она взяла синий фломастер и написала на березе печатными буквами: «Я люблю бабушку». Буква Я стояла наоборот.

Марина ворочалась всю ночь без сна.

Накануне она позвонила Людкиной соседке. Соседка доложила: Людка с Сашей помирились, живут душа в душу. Саша работает, ребенок растет, Людка пьет. Все хорошо.

Снежана и слушать не хочет о перемене участи. Значит, все так и будет продолжаться. Невестка – пьянь. Зять – соучастник. Родственнички.

Почему все живут как люди, а у нее – все не как у людей.

Что она сделала не так? В чем ее вина? Классический вопрос русской интеллигенции: кто виноват и что делать? Ей не приходило в голову, что никто не виноват и ничего не надо делать. Каждый живет свою жизнь. И чужой опыт никогда и никем не учитывается.

К утру вдруг пришло озарение. Марина с трудом дождалась, когда все встанут. За завтраком она торжественно объявила:

– Олег! Я знаю, что ты должен сделать. Ты должен пойти в милицию и заявить на твоих бандитов. Их арестуют, и ты станешь свободным, как птица.

– Какая птица, мамаша… – весело отозвался Олег. У него было хорошее настроение. – Фильтруйте базар.

– Что? – не поняла Марина.

– Думай, что говоришь, – перевела Снежана на русский язык.

– А почему базар?

– Базар – это противоречия.

– А на каком языке?

– На блатном, – объяснила Аля.

– Боже… – испугалась Марина. Шестилетняя Аля разбирается в блатном жаргоне. Что из нее вырастет?

– Если я их сдам, – объяснил Олег, – то они придут и завалят всю мою семью.

– Завалят? – переспросила Марина. – Это что, изнасилуют?

– Убьют, – уточнила Снежана.

– Кого? – похолодела Марина.

– Всех, – весело заключил Олег. – Придут и замочат.

Что такое «замочат», Марина поняла без объяснений. Ясно, что замочат в крови.

Марина перестала есть. Она просто не могла проглотить то, что было у нее во рту. И выплюнуть не могла. Она сидела с набитым захлопнутым ртом и в этот момент была похожа на лягушку, поймавшую комара.

Олег посмотрел на тещу и сказал серьезно:

– Марина Ивановна, вы законопослушный человек. Вы думаете: моя милиция меня бережет. Да? А сейчас другое время. И милиция другая. Сейчас менты. Я сдам бандитов, а менты сдадут меня. Понятно?

Марина сглотнула наконец. Повернулась к дочери. Раздельно произнесла:

– Или я. Или он.

– Он, – ответила Снежана.

– Ты меняешь родную мать на чужого мужика? – задохнулась Марина.

– Мы же говорили… – спокойно напомнила Снежана.

Вот и весь разговор. Коротко и ясно.

Последние полгода Марина работала в коттедже у банкира. У банкира – целый штат челяди: шофер, няня к ребенку и домашняя работница. Сокращенно: домраба. Именно этой рабой была Марина. Ей платили двести долларов в месяц, в то время как учителя в школе получали в десять раз меньше. Марина могла на свою зарплату снимать жилье, питаться и еще откладывать на черный день.

Марина совмещала в себе горничную и кухарку. Продукты питания были в ее распоряжении.

От многого немножко – не кража, а дележка. Марина откладывала кое-что для Алечки, так, по мелочи. Она называла это «сухой паек» и прятала паек в хозяйственную сумку. Сумку ставила в уголочек прихожей, чтобы не бросалась в глаза. Потом принималась за уборку.

Дом – большой, пятьсот метров. Марина вначале уставала, потом привыкла. Моющий пылесос, современные моющие средства и даже тряпки для мытья пола – все было заграничное, удобное. Дом сверкал чистотой.