– Я уже поняла, все идет в дом, – кивнула Мила.

– Вот именно, – улыбнулся Владимир, выруливая на центральную подъездную аллею. – А вот и мой дом! Милый дом!

«Господи, он мне уже надоел, как я буду гостить? Я уже сейчас знаю на сто процентов, что у нас с Владимиром ничего не получится», – мелькнула мысль у Милы.

Дом произвел на нее гнетущее впечатление. Он был огромный, с какими-то средневековыми башнями и возведенными в более позднее время колоннами. Это был очень странное здание серого, гнусного цвета, с отваливающимися от стен кусками штукатурки и изъеденными плющом углами. Вокруг дома валялись стремянки, перевернутые тележки, строительные орудия и мусор, что подтверждало слова Владимира о вечном ремонте. В общем, дом был каким-то несуразным, мрачным и ненадежным.

Внутри обстановка была не менее мрачной, странной и старой. Какие-то выцветшие обои, массивная мрачная мебель. Тяжелые пыльные портьеры висели на давно не мытых окнах, едва пропускающих дневной свет.

– У меня нет домработницы, – перехватил ее взгляд Владимир, – сам делать генеральную уборку не успеваю, поэтому здесь немного грязно.

– Понятно, – брезгливо протянула Мила.

– Но комната для гостей чистая, уверяю вас, белье там постелено тоже свежее.

«Хотелось бы верить», – подумала Мила, несколько криво улыбаясь.

Владимир отвел ее по лестнице на второй этаж в круглую и довольно уютную комнату, расположенную в одной из башен.

– Хотите есть, Мила?

– Нет, спасибо.

– Тогда отдохните с дороги, а завтра я постараюсь реабилитироваться, я чувствую, что чем-то разочаровал вас.

– Вы ни в чем не виноваты, – ответила смущенная его проницательностью Камилла.

– В любом случае завтра у нас большая культурно-познавательная программа. Я буду знакомить вас с моей землей. Полотенца сейчас принесет моя сестра, мы живем с ней вдвоем. Не обращайте внимания на ее слова, она слабоумная от рождения. Да, и этот груз тоже на мне, – сказал Владимир и вышел из комнаты.

«Нельзя ехать к мужчине, когда в сердце живет другой», – решила Камилла и прислонилась лбом к двери.

Почти сразу же раздался стук в дверь, Мила открыла ее и увидела очень бледную, болезненного вида, худую, среднего роста девушку. Сразу же поразили ее глаза. Они не выражали ровным счетом ничего. В руках девушка держала стопку аккуратно сложенных темно-зеленых махровых полотенец.

Мила поняла, что перед ней – сестра Владимира, и поздоровалась. В ответ девушка не произнесла ни слова, а только протянула ей полотенца.

– Это мне? – поинтересовалась Камилла.

Девушка молчала, а когда Мила протянула руки, чтобы взять полотенца, она резко отпрянула, прижала полотенца к себе, гневно глянув на Камиллу. Та даже испугалась.

– Это не мне, да?

– Ты обречена уже давно. – Девушка разлепила бледные губы и улыбнулась.

Мила содрогнулась во второй раз, так как увидела ее редкие гнилые зубы.

– На что обречена? – не поняла Мила.

– На опыты гениального профессора, – снова улыбнулась девушка, и Мила поняла, что «слабоумная» – это еще мягко сказано.

– Как тебя зовут? – спросила она, так как эта девушка весьма сносно говорила по-русски.

– Кира, ее зовут Кира, – сказал подошедший Владимир. – У нас детей называли русскими именами.

– Это редкое для русских имя, – ответила Мила.

– Ну что, Кирочка, ты дала нашей гостье полотенца? – мягко спросил брат у сестры.

Та снова протянула Камилле полотенца. Мила уже боялась брать их у нее, но на этот раз передача полотенец произошла без эксцессов.

– Молодец, Кира. Иди к себе, – сказал Владимир, и девушка подчинилась.

Миле стало стыдно оттого, что она, медик, не испытывает жалости к этой убогой Кире, а даже, наоборот, чувствует брезгливость.

– Она не напугала вас? – поинтересовался Владимир.

– Нет… Говорила какую-то ерунду.

– Я предупреждал вас, что на Кирину речь обращать внимания не следует, – мягко, но настойчиво сказал Владимир.

– Я так понимаю, Кира с рождения такая?

– Совершенно верно.

– И знает русский язык?

– У нас в семье все знают и итальянский язык, и русский. А Кира, как ни странно, предпочитает говорить по-русски… Она же не выходит на улицу, живет в доме, общается только со мной и поэтому выбрала этот язык.

– Вы даете ей какие-то лекарства? У нее такие зубы… Это может быть только от лекарств, – заметила Мила.

– Конечно, вы же медик! Кира с детства на медикаментозной терапии, без этого припадки следуют один за другим. К сожалению, психотропные лекарства обладают многими побочными эффектами. Разрушение зубов – малая толика того. А к стоматологу Киру я отвести не могу, хотя и пытался неоднократно. Она их панически боится, предлагали лечение бормашиной под наркозом, но на это не иду я.

– Почему? – удивилась Камилла.