Шрифт:
И понемногу все начинают улыбаться, на заплаканном лице Мышки тоже появляется прежняя улыбка, Катя перестает дуться, Алина шутит с мамой, а Динка сидит подавленная, низко опустив голову, словно ей на шею привязали большой камень и этот камень тянет ее книзу.
— Динка, — тихонько шепчет ей Мышка, — я тебе отдам свои ягоды из компота, хочешь?
Динка мотает головой, и нижняя губа ее набухает от подступающих к глазам слез. Мать незаметно взглядывает в сторону девочек, напряженно прислушиваясь к их разговору.
— Не сердись, — еще тише шепчет Мышка и, найдя под столом руку сестры, тихонько гладит ее.
«Не трогай. Мне это еще хуже», — хочет сказать ей Динка, но голос не слушается ее, и, вскочив из-за стола, она быстро убегает в комнату.
— А это еще что такое? — удивленно и холодно пожимает плечами Катя.
— А вот такое… чего ты не понимаешь, — тихо отвечает ей сестра.
— А ты понимаешь? — насмешливо спрашивает ее Катя.
— Я понимаю, — говорит та и ласково кивает Мышке. — Ешь сама свои ягоды, Мышка.
— Хорошее должно быть лучшим, — говорит она Кате, когда они остаются наедине. — А у Мышки все-таки не хватает чуткости.
Глава тридцать первая
У КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА СВОИ ДЕЛА
Дни идут, а Костя не приезжает. Алина каждый вечер выходит к калитке и ждет. Динка знает, чего она ждет, и на всякий случай вертится тут же. Но вечером ей хочется побыть с мамой, и она скоро убегает. Алина тоже постоит, постоит и уходит. Она никого не спрашивает, когда приедет Костя, но вечером, ложась спать, долго и беспокойно ворочается в своей постели. То ей кажется, что Костя раздумал давать ей «тайное и важное поручение», что он считает ее, еще маленькой девочкой, не способной участвовать в делах взрослых, то она начинает беспокоиться, что с самим Костей что-то случилось — ведь он обещал приехать очень скоро. Днем, положив на колени книжку, Алина вдруг задумывается об отце. Где он, почему не пишет? Может, его уже арестовали и посадили и тюрьму…
Алине чудятся толстые железные решетки и за ними дорогое лицо… Алина встает и, опустив книжку, ходит по террасе, по дорожкам сада, стараясь успокоиться. Если бы она была старше, отец взял бы ее с собой, он не побоялся бы дать ей любое поручение, он хорошо знает свою дочку… Он рассказывал ей, что среди политических заключенных в тюрьме и на каторге много девушек… Алина возвращается домой и долго сидит у пианино, тихонько трогая клавиши. Она вспоминает мотив и слова романса, который поет дядя Олег: «Кто мне она?» Там есть такие слова, которые всегда волнуют Алину:
Чудится мне, что в тюрьме за решеткою, В мягкой сырой полутьме, Свесились донизу черные, длинные Косы тяжелых волос…О ком это? Может быть, о Софье Перовской? Алина трогает клавиши, и поющие звуки наполняют ее сердце глубокой грустью. Если бы Костя приехал и дал ей обещанное поручение, если бы ей удалось его выполнить, то она успокоилась бы, она бы написала отцу: «Папа, в одном большом общем деле есть и моя капелька». А может, она написала бы иначе, но так, чтобы никто не понял, кроме отца.
— «Чудится мне, что в тюрьме за решеткою…» — тихонько напевает Алина знакомый мотив.
И хочется ей, так хочется что-нибудь сделать настоящее, нужное! Ведь Костя сказал: «важное и тайное поручение». Но Костя не едет. Дни идут… Алина молчит и ждет…
А мать тревожно говорит Кате:
— Как мог Костя так опрометчиво обещать? Хоть бы посоветовался со мной… Посмотри, что с ней делается, — она же замучилась от этого напрасного ожидания!
Но Катя сразу прекращает всякий разговор, если он касается Кости. У Кати свои дела, свое наболевшее сердце, она тоже ждет, но она ждет иначе… Ей хочется бежать, когда хлопает калитка, скрыться, спрятать голову под подушку и ни с кем не разговаривать. А сестра, ничего не зная, уже несколько раз спрашивала, не забыла ли она ответить Виктору.
«Нет, не забыла», — коротко отвечала Катя и торопилась куда-нибудь уйти от вопросительного взгляда сестры. У каждого человека свои дела, но все-таки… Разве возможно укрыться от взгляда близкого человека?
«Катя, ты прямо сама не своя последние дни. Я начинаю очень беспокоиться. Скажи мне: может, ты поссорилась с Костей и потому он не едет?» — тревожно спрашивала старшая сестра.
«Да что за глупости! Вечно ты сама себе придумываешь всякие беспокойства! Я совсем не ссорилась с Костей…» — неизменно отвечала Катя.
Но старшая сестра не успокаивалась. Она написала Олегу:
«Приезжай. Я не могу понять, что творится с нашей Катюшкой…»
А у Лины тоже невесело на душе. Если Малайка не приезжает в воскресенье, то всю неделю у Лины валится из рук то тарелка, то стакан, то опять стакан, то опять тарелка… И хотя он «нехристь» и «бригая голова», но мало ли что может с ним случиться? По городу и лошади полощут копытами мостовую, и конка дребезжит. И лошади и конка не больно-то разбирают, кого давить, они и на Малайку наскочут, коль зазевается.