Шрифт:
Рассвет поднял тетю Дуню на ноги, рассеял мучительные кошмары. Сердце ее вдруг обожгла горячая радость, что Васек жив, что, может быть, он уже близко…
Вечером в городе завыла сирена. Тетя Дуня спокойно вышла на дежурство и, шагая по двору с противогазом, громко командовала:
— Граждане! Спускайтесь в бомбоубежище! Спокойно, дорогие, спокойно!… — Но душа у нее самой была неспокойна.
Глава 3
ФРОНТОВЫЕ ТОВАРИЩИ
Васек Трубачев, Саша Булгаков, Коля Одинцов, Мазин и Русаков приехали поздно вечером. Родной город встретил их грозным, предостерегающим воем сирены. Перебегая от дома к дому, под грохот орудийной пальбы товарищи пробирались по улицам. На вокзале Саша встретил соседского паренька, который рассказал, что семья Саши Булгакова уехала вместе с заводом на Урал. Сначала Саша растерялся от этого известия, но, когда над городом проплыли немецкие «мессершмитты» и от орудийной пальбы задрожала земля, он крикнул на бегу Трубачеву, закрывая обеими руками уши:
— Мал мала далеко! Там спокойно! Молодцы они, что уехали!
— Ко мне бежим — я всех ближе! — не слыша его, отвечал Васек.
У двора Трубачевых стояла тетя Дуня в кожаной куртке, с противогазом на боку. Васек и его товарищи чуть не сбили ее с ног и, узнав, остановились как вкопанные.
— Тетя Дуня! — Васек повис на ее шее. — Тетечка, здравствуйте!
Тетя Дуня ахнула, обхватила его за плечи, потащила в дом.
Товарищи, смущенно улыбаясь, двинулись за ними.
< image l:href="#"/>В маленькой кухоньке тускло горела лампа. Ребята сбросили у порога вещевые мешки.
— Батюшки, живой пришел!… Паша-то, Паша узнает!… — поворачивая во все стороны Васька и прижимая его к себе, бормотала тетка.
— Где папа? Тетечка, где папа? — вырываясь из ее рук, кричал Васек. — Где он?
— Пишет, пишет нам отец. Вчера письмо прислал — раненых возит… Сейчас сменюсь с дежурства, найду письмо-то… Вот, ешь пока… да гостей угощай своих! — торопливо говорила тетя Дуня.
— Это не гости — это мои фронтовые товарищи! — горячо сказал Васек. — Ты ничего не жалей им, тетечка. Мы последний кусок вместе делили.
— Да разве мне чего жалко? Что ты! Что ты, господь с тобой!… Ешьте, пейте, были б живы… — суетилась тетя Дуня, вытаскивая на стол всякие кулечки, баночки. — Ешьте, ешьте, а я побегу…
«Батюшки, Васек у меня дома! В бомбоубежище, что ли, их свести? Не случилось бы чего!» — с волнением думала она про себя, громко убеждая граждан не беспокоиться.
А в это время усталые и голодные ребята, наскоро уничтожив все запасы тети Дуни, стояли у занавешенного окна, прислушиваясь к тяжелым ударам зениток и гудению самолетов.
— Пойдем! — нетерпеливо дергал Мазина Петя Русаков. — Меня мать ждет.
— Нас тоже ждут… Мы пойдем, Трубачев! — торопились Мазин и Одинцов.
— Не надо, подождите! — удерживал их Саша. — Вдруг убьют? На самом пороге, подумайте только! У самого дома!
Васек колебался. Он понимал нетерпение товарищей. Но на улице была уже ночь, и от гула орудий по спине пробегал неприятный озноб. Ну что, если осколок или воздушная волна!…
— Не уходите, ребята! Только до утра останьтесь. А то мы с Сашкой не будем даже и знать, добежали вы или нет. Ну, хоть бомбежку переждите… Давайте заберемся на папкину кровать все вместе и переждем. Ладно? — просил Васек.
Ребята согласились.
Васек прыгнул на отцовскую постель, обеими руками обхватил подушку и, зарывшись в нее лицом, счастливо засмеялся.
— Все, все полезайте! Всем места хватит, — приглашал он товарищей, отодвигаясь к стене.
Широкая, уютная кровать Павла Васильевича приняла всех пятерых, и через полчаса ребята крепко спали, уткнувшись друг в друга.
Васек заснул последним. Мягкая подушка, словно теплая отцовская рука, лежала под его горячей щекой; перед сонными глазами тихо качались и кланялись знакомые с детства вещи: «Здравствуй, Васек, здравствуй, Рыжик…» Васек жмурился, как от солнца. Но сон его часто прерывался тяжелыми ударами зенитных орудий. Мальчик ближе придвигался к товарищам.
Мысли его убегали назад — к Мите. Он вспоминал тяжелый, мокрый лес, запутанные тропы, идущих впереди дядю Якова и Митю. Изредка они перебрасывались словами, о чем-то советовались. Несколько раз, поворачивая к ребятам строгое, серьезное лицо, Митя тихо командовал: «Ложись!» Они ложились и ползли, прижимаясь к мокрой земле.