«Войду!» — подумала она. Но дверь приоткрылась, и директор, продолжая разговор, сказал:

— Ну так вот, Мария Ивановна: ничего нет неразрешимого. Значит, мы с вами договорились. А войдете в наш родительский актив — будем чаше встречаться и решать все вопросы сообща. Так что, милости просим! Приходите до начала занятий, мы всегда будем рады вашей помощи.

— Не знаю… просто не знаю как… — растерянно бормотала мать. — Чем я смогу помочь вам? Я ведь ничего не умею… — И совсем тихо, словно извиняясь, она добавила: — Побеспокоила я вас, Леонид Тимофеевич…

Нюра, боясь, что ее заметят, краснея от стыда, зарылась лицом в чей-то меховой воротник. Леонид Тимофеевич прошел мимо нее, держа в руках шляпу. Мать шла за ним. Нюра вдруг вспомнила, что на дворе дождь. Схватив отцовский зонтик, она поспешно выбежала на крыльцо.

— Леонид Тимофеевич, возьмите зонтик! Вот зонтик! — смущенно повторила она, заметив, что мать смотрит на нее с удивленной улыбкой.

Но Леонид Тимофеевич не удивился.

— Ничего, ничего, девочка! Все будет хорошо, все будет хорошо, — приговаривал он, раскрывая над головой зонт.

Низко склонив под зонтом свою лысеющую голову и держу в руке шляпу, он пошел к калитке. Мать и дочь стояли на крыльце и глядели ему вслед. Обеим казалось, что в их доме побывал чудесный доктор, принесший им избавление от неведомой и тяжелой болезни.

После того как ребят на собрании включили в списки пятого класса, они изо всех сил налегли на учебу. Несмотря на то что пятиклассники беспрекословно исполняли распоряжения своего бригадира и председателя совета отряда, Васек не мог и не хотел примириться с тем, что он и его товарищи причислены к пятому классу как второгодники. Васек похудел, его самолюбие жестоко страдало. Вечерами он долго занимался, ходил по комнате и, держа в руках книжку, забывая про урок, неожиданно говорил: «Во что бы то ни стало…»

С согласия Екатерины Алексеевны теперь на уроках всегда присутствовал кто-нибудь из бывших учеников четвертого класса «Б», которые зимой учились в Свердловске в пятом классе. Чаще всего это был отличник Медведев. Он сидел около доски, маленький, нахохленный, с внимательными темными глазами, и, вслушиваясь в ответы товарищей, напряженно моргал ресницами, а иногда аккуратно поднимал ребрышком руку и испуганно говорил:

— Ответ неверен. Позвольте мне…

Екатерина Алексеевна позволяла. И Медведев, старательно выводя мелком буквы и цифры, объяснял задачу.

Как-то Васек не смог решить дома пример и попросил Екатерину Алексеевну вызвать его к доске. Пример решали сообща. Как всегда, отличался быстротой сообразительности Петя Русаков. И Медведев после урока серьезно сказал:

— Русаков по арифметике идет у вас первым. Он бы у нас в свердловской школе отличником был.

Мазин широко раскрыл глаза и, уставившись на своего приятеля, тихо запел:

Учились вместе в школе

Друзья Р.М.З.С.,

Покинул Петя Колю -

В отличники залез… Ха-ха!

Ребята засмеялись. Екатерина Алексеевна тоже улыбнулась. Мазин подо — шел к Пете и неожиданно крепко обнял его:

— Хороший ты парень стал, Петька, хоть я на тебя и ворчу иногда…

— Ну, теперь по всем предметам, кроме арифметики, я вами довольна, — сказала как-то ребятам Екатерина Алексеевна.

— Арифметику подтянем! — радостно пообещал Петя.

— Не арифметику, а отстающих по арифметике, — серьезно уточнил Медведев и тут же, вытянув вперед пальцы, громко и безжалостно назвал отстающих: — По моему мнению, это Трубачев — раз, Мазин — два, Нюра Синицына — три…

— Как — я? — растерянно глядя на Екатерину Алексеевну, спросила Нюра.

— Конечно. Ты очень слабо решаешь примеры, — подтвердила Екатерина Алексеевна.

Нюра глубоко задумалась: «Может, иногда мама и правду говорит, что я все бегаю. Ведь самое главное — учеба…»

На деревянном щите у входа в школу висела свежая стенгазета. На большом листе бумаги четко вырисовывался заголовок: «Рабочий листок». Под заголовком художник Сева Малютин изобразил пионера с ведром и кистью; пионер стоял перед стеной дома и, подняв кверху кисть, с которой капала краска, широко улыбался, призывая к труду. Лицо у него было румяное, а глаза ярко-синие.

Это была первая газета, выпушенная совместно, всем коллективом.

Редактором, с общего согласия, был выбран семиклассник Толя Соколов, а помощником редактора — Одинцов.

В заметках не было недостатка. Были серьезные статьи о приближающейся учебе, о том, как подвигается работа на стройке, а в отделе «Разное» кое-кто оказался и продернутым.

Под рисунком, изображающим легковую машину с развалившимися в ней тремя мальчиками, стояла подпись:

Если дружба за машину — Этой дружбе грош цена!