— Го-го-го! Сашенька, вынеси помои! Постирай пеленочки! — запрыгал мальчишка.

Сева увидел красное, злое лицо Саши. Не замечая товарища, Саша схватил ведро и молча, не оглядываясь, потащил его по двору, сопровождаемый насмешками. Сева поспешно вышел и решительными шагами направился к обидчику.

— Ты подлый человек! — сказал он, поднося к его носу свой худенький кулак, и, круто повернувшись, направился к воротам.

У ворот он услышал, как, возвращаясь назад и позвякивая пустым ведром, Саша презрительно говорил мальчишке:

— Ну, и что ты этим доказал? Что ты этим доказал? Я на тебя плевать хочу! Ты хулиган. Я с тобой даже связываться не буду. А за ребят когда-нибудь так дам, что своих не узнаешь!

«Расстроился, — подумал Сева. — Хорошо, что меня не видел, а то ему неприятно было бы…»

Он тихонько пошел по улице к своему дому.

В этот день была суббота. Для Саши это был самый трудный день в неделе. В субботу мать купала ребят. Придя из школы, Саша наливал ванночку, менял воду, выносил помои, укладывал в кроватки выкупанных ребятишек. В такую-то минуту и попал к нему Сева. А перед этим, сразу после уроков, Одинцов и Васек Трубачев звали Сашу на каток.

— Пойдем! Ведь последние зимние денечки. Скоро каток растает! — уговаривали они его.

— Да не могу я сегодня. Мать ребят купает. Давайте завтра пойдем.

— Ну, завтра! Я и коньки в школу принес, чтобы домой не заходить, — говорил Одинцов.

— А я вообще не люблю откладывать. Решили — значит, пойдем, — заявил Трубачев. — Это у тебя всегда дела какие-то находятся. Пусть мать сама купает. При чем тут ты?

— Чудак! — усмехнулся Саша. — А кто же ей помогать будет? Одной воды сколько натаскать надо! И вообще… она моет, а я вытираю. Ведь у нас мал мала пять штук… Одна Нютка самостоятельная.

— Фью! — свистнул Васек. — Так это ты их и до ночи не перемоешь.

— Да пойдем! Скажи матери — может, она завтра их выкупает? — спросил Одинцов.

— Ну ладно! Зайдем ко мне. Вы постоите, а я спрошу, — согласился Саша.

Ребята зашли. Пока Саша бегал спрашиваться, Васек говорил Одинцову:

— Чудак Сашка: вечно со своими ребятами нянчится!

— Ну, — протянул Одинцов, оглядываясь на Сашину дверь, — ему же нельзя иначе. У них отец целый день на работе, а детей куча.

Саша вышел:

— Ребята, идите! Мне никак нельзя: завтра воскресенье, отец дома, — ему тоже отдохнуть надо.

— Значит, не пойдешь? — хмуро спросил Васек.

— Не могу.

— Ну ладно! Идем, Трубачев! — звякнув коньками, сказал Одинцов.

Саша с сожалением посмотрел им вслед и открыл свою дверь. В кухне над плитой поднимался пар, на двух стульях стояла детская ванна.

— Кого первого? — не глядя на мать, спросил Саша.

— Меня! Меня!… — запрыгали вокруг него малыши.

— Витюшку, — сказала мать.

На кровати ползал малыш с закрученной на спине рубашонкой. Он протянул к брату пухлые ручки и что-то залепетал.

Но Саша молча стащил с него рубашонку и, пока мать пробовала локтем воду, удерживал подпрыгивающего на кровати малыша.

— Расстроился, Сашенька? — спросила мать.

— Еще бы… Товарищи на каток пошли, а я тут как банщик какой-то…

— Ну что же, иди тогда. Я сама как-нибудь, — вздохнула мать.

— «Сама, сама»! Давай уж скорей, что ли! — с раздражением сказал Саша.

Мать взяла у него из рук голого малыша:

— Иди!

— Да чего ты еще! Знаешь ведь, что не пойду. Сажай лучше!

Через минуту Саша смотрел, как Витюшка ловит мыльные пузыри и, подняв из воды толстую ножку с короткими розовыми пальчиками, изо всех сил тащит ее к себе.

— Смотри, смотри, мама! Он думает, это игрушка. Неужели и я такой был?

С утра гуляла по городу метель. Был конец марта. Этот сердитый месяц яростно нападал на прохожих, забивая снегом меховые воротники и шапки. Дул резкий ветер, и, хотя мороза не было, ребята прибегали в школу замерзшие.

Грозный, весь засыпанный снегом, в широком тулупе и меховой шапке, стоял на крыльце, как дед-мороз, и, размахивая платяной щеткой, командовал:

— Наклоняй голову! Давай воротник!… Эк, зима на тебя насела!… Ну, беги грейся!

Русаков пришел с Мазиным. Они встретились за воротами своего дома и шли вместе. По дороге Русаков упрекал Мазина, что тот уж слишком занялся учебой:

— Тебе только подучиться сказали, а ты совсем в книгу носом зарылся. А тут у одних овчарка пропала… Я уже на след напал.