Но Катарсис и думать забыл о бластере. Он метнулся к Бомбару и вцепился в его ремень. Даниил оглянулся из–под руки, и взгляд его полоснул, как нож.

— За это Земля не наградит вас амнистией, — зло сказал Даниил, и Катарсис замер с ремнем в руке.

Бомбар держал штаны.

Прошло пять секунд, и тут Катарсис, швырнув ремень, завопил, пальцем указывая на люк:

— Прооооочь!!! В катер!!! Всееееее!!!

Дети опрометью бросились к люку. Они попрыгали в шлюз, как горох, Артем захлопнул крышку и привалился к ней плечом. Катарсис со своей стороны так завинтил штурвал, что даже металл застонал, и тут же, не медля ни наносекунды, дернул рычаг. Дети упали от толчка — это стартовые устройства вышибли «Аввакум–2» в космос, как пробку из бутылки.

Катарсис сел на пол и подумал, что теперь дети никогда, никогда, никогда не помирятся с пиратами и не оставят их в покое. Вот тут–то он и начал биться головой.

Андраковский появился из коридора, как Христос во втором пришествии. Он обнял Катарсиса за плечи и приник к корпусу мокрым лицом.

— Они пытались схватить бластеры, а я едва не побил их ремнем, — сдавленно промолвил Катарсис и как–то по–водопроводному булькнул. — Я их выбросил на катер, и когда они вернутся, они нас убьют…

Андраковский прижал к роботу другую сторону лица и, помолчав, сказал:

— Я потерял свои картины, старина…

У Катарсиса в груди горько заскрежетало, плечи маэстро запрыгали, Катарсис обнял его, и они стали качаться, слив свою тоску воедино.

— Мы уйдем отсюда навсегда, — заговорил маэстро. — Станция на три четверти сгорела, наши координаты станут всем известны… Сейчас мы залезем в катер этого горца, а свою «Большую Медведицу» отстрелим пустую и взорвем ракетами на глазах у детей — пусть думают, что пираты погибли от руки горца. Горец сумеет выбраться со станции, но не скоро, и дети вернутся к родителям…

— Лучше я сам полечу на нашей «Медведице», — сказал Катарсис. — Иначе дети поймут, что катер пуст, А потом я выброшусь за борт, и вы меня незаметно подберете…

Андраковский помолчал, благодарно сжав Катарсиса.

— Бомбар, — позвал он стоявшего в стороне Бомбара. — Беги, Бомбар, в наш арсенал и притащи четыре ракеты…

Уже через десять минут с четырьмя длинными красными ракетами Бомбар вновь появился перед маэстро. Андраковский вытер лицо рукавом и взял пару ракет, как младенцев. Катарсис направился к люку, за которым находился переходник в катер Аравиля, и, открыв замок, распахнул дверцу. Маэстро, нагнувшись, вошел в тесный и низкий тамбур, еле освещенный потускневшими лампами, и, перешагнув комингс герметизационной муфты, толкнул головой другую дверь, что вела во внутренние помещения «Санскрита». Дверца открылась, и ракеты вдруг полетели из рук маэстро, а сам он вскрикнул, отшатнувшись назад: в коридоре стояла и глядела на него огромными, в темных кругах, глазами похожая на приведение Лала.

— Где Аравиль? — тихо, как листопад, спросила она. Маэстро долго глотал слюну с железным привкусом и успокаивал прыгающее мячом сердце, прежде чем сумел ответить:

— Он там, на станции…

Из переходника выбрались Бомбар с Катарсисом и тоже молча застыли за спиной маэстро.

— А вы… — Андраковский вдруг начал дергать головой. — Уходите… Идите на станцию…

— Это велел он? — спросила Лала.

— Да! — неожиданно громко выпалил Катарсис, и маэстро чуть не подскочил, перестав дергать головой, — вместо этого щеку его начал бить тик.

Пираты безмолвно раздвинулись, Лала тихо прошла в переходник и исчезла, только через полминуты хлопнул люк.

— Она его любит, да? — шепотом спросил маэстро у Катарсиса. — А если бы он велел ей умереть, она бы умерла? Это тоже любовь, да?..

Катарсис без слов повлек потрясенного маэстро в рубку.

Там Андраковский задумчиво опустился в кресло, а робот быстро привел в готовность все системы «Санскрита» и вместе с Бомбаром зарядил ракеты в кассету для противометеоритной пушки.

— Ну, стартуйте, — прощаясь, сказал Катарсис. — Давайте побыстрее, чтобы дети не успели вернуться. Вы ничего не забыли, маэстро?

— Конечно же, нет, старина, — отрешенно ответил маэстро. — Иди, счастья тебе…

Катарсис пошел к шлюзу, но вдруг подпрыгнул от дикого вопля:

— Стой!!!

Маэстро глядел на него расширенными, сумасшедшими глазами, вцепившись в спинку кресла белыми пальцами.

— Вы чего? — ошарашенно спросил Катарсис. Глаза маэстро медленно погасли.

— Просто посмотрел… — вяло ответил Андраковский.

Катарсис вышел из катера, задраив оба люка, и постоял, пока дисплей у шлюза не показал, что «Санскрит» вышел в космос.

А маэстро совершенно новым, изумленным взглядом озирал распахнувшуюся пустоту, чудовищный холодный океан, полный призрачных огней.

В боковом иллюминаторе маячила переливчатая рыбка «Аввакума–2». Дети не ушли. Дети ждали момента, чтобы вернуться.

Бросив рулон с картинами, на стартовой палубе Аравиль Разарвидзе держал на руках плачущую от счастья Лалу. Она обхватила его шею руками, а он целовал ее в висок, и сквозь ее волосы горел его глаз, видевший, что пираты угнали катер.