Командиры, впервые столкнувшиеся с подобной тактикой пытались бороться известными им мерами. Но прочесывание местности малыми силами было бессмысленно, а крупными выходило так, что даже не обнаружив никого, они лишались до десятка бойцов за выход от обморожений, растяжений и переломов. Разумеется, полковые лекари ставили пострадавших на ноги быстро, но боевой дух подобное занятие уж точно им не поднимало. Казалось бы, уже нет никого в этих лесах, и когда подчиненным почти удавалось убедить в этом руководство, следовал новый удар. На этот раз лишивший их всего лишь двух десятков бойцов. На эту потерю можно было бы закрыть глаза, если бы не одно но — это были фуражиры, и продовольствие, собранное ими для армии — ушло по направлению к Круксау. Тогда он сам совершил ошибку, отправив в погоню большой отряд. Они настигли караван уже на следующий день, только вот тот десяток крестьян, что вели сани, едва ли был именно теми, кто последнее время не давал им покоя. Развесив для острастки парочку представителей сельской общины на деревьях, а остальных заставив развернуть обоз обратно, каратели отрапортовали через приставленных магов об успешном завершении операции.

Фуражиров мы заметили уже давно, но раньше они орудовали исключительно на подконтрольных Ордену территориях, а теперь осмелели, начали устраивать вылазки и туда, куда волосатая рука захватчика пока еще не дотянулась. Вот за одним из таких отрядов, мы и наблюдали сейчас.

Пока четверо караулили сани, чтобы с них ничего не сперли, остальные ходили по домам, изымая разнообразную живность и продукты питания. На наших глазах, двое вытащили из дома куль с чем то, по видимому местной крупой, за ними вылетела причитающая бабка, которую пару раз отпихнули в сторону, а потом просто приложили по темени топором. Если я и ожидал чего-то подобного, то вот ребятам подобное зрелище явно было не по душе, позади отчетливо слышался скрип зубов. Поскольку мои солдаты были выходцами с самых низов, они прекрасно представляли, что такое — лишиться продуктов посреди зимы. Так что, когда я отдал приказ разведгруппе на уничтожение этих мародеров, он был встречен с небывалым воодушевлением.

Из-за того, что фуражиры о дисциплине знали разве что понаслышке, то ни караула, ни хотя бы наблюдателя, они не выставили. К ним можно было даже не подкрадываться, а идти в полный рост и в сопровождении оркестра — эти вояки обнаружат противника только тогда, когда тот будет уже у них под самым носом. Так и произошло. Вот из-за ворот показывается Сагитт, делает четыре быстрых выстрела, свалив охрану у саней. Затем показываются и остальные. Рисуется засранец, по возвращении устрою ему разнос. Из-за глупого позерства, он сейчас остался с двумя патронами, и в случае чего потратит время на перезарядку, если ему, конечно, дадут это сделать. Сообразил, я гляжу, под прикрытием своих меняет барабан в револьвере. Суета в селе, и так доведенная до предела, сместилась в сторону разведчиков. Не бросая уже взятое, но не продолжая дальнейшего грабежа, фуражиры потянулись на шум, следом за ними, рванули селяне. Кто с воем и причитаниями, а кто и колом запасся. Должен заметить, подстрелили ребята всего шестерых, считая первую четверку, на остальных выместили злость сами жители, буквально растерзав захватчиков.

Затем, взгромоздившись на одни из саней, Сагитт обратился к собравшемуся народу. Не знаю уж, что он им говорил, но селяне разошлись, чтобы через несколько минут вернуться со своими пожитками, и разобрав сани, двинулись дальше, в сторону Круксау.

Вернувшиеся бойцы уже вовсю бахвалились своими подвигами, а я отозвал в сторонку Сагитта, и спросил его:

— Что ты им сказал?

Тот только пожал плечами:

— Да ничего особенного, поблагодарил за помощь в борьбе с захватчиками, посетовал, что теперь им здесь оставаться не стоит, потому как Орден не простит им смерти своих солдат, ну и посоветовал отвезти провизию в Круксау, там она придется к месту, да и они укроются от гнева оккупантов.

— Ты понимаешь, что скорее всего они не дойдут? Первый же разъезд заинтересуется ими.

Сагитт взглянул на меня и недоуменно спросил:

— А какой у них выбор? Не дойдут — погибнут, может быть. Только если они останутся здесь — то жить им ровно до прибытия инквизиторов. Так, у них есть шанс, а там как решит госпожа Удача.

Уже вечером, когда мы встали на стоянку, дозорные заметили большой отряд, судя по разведенным кострам. Пока ребята почивали, я прогулялся до этого лагеря, насчитав там более пяти сотен человек, даже по самым скромным прикидкам. Заметил я и пару шатров в самом центре лагеря, от которых тянуло даже не холодом, а хорошим таким морозом. Да уж, с такими связываться себе дороже.

За ночь вынужденного безделья, у меня сложился небольшой, но очень коварный план. Эти ребята поутру отправятся вдогонку тем, кто, как они ожидают, угнал их провизию и терроризировал весь гарнизон Ордена ползимы. Соответственно, силы они для этого привлекли немалые, но если где-то эти войска есть, то откуда-то они должны были их взять. Утром, едва забрезжил рассвет, наш отряд уже бодрствовал вовсю и с первыми лучами солнца двинулся в сторону, обратную движению карательной экспедиции, где судя по карте, располагалось большое, некогда зажиточное село, скорее даже небольшой городок.

По следам этого отряда идти было чертовски просто — они озаботились о расчистки пути перед собой, не требовалось уже быть следопытом, чтобы найти откуда они пришли. Раскрытые настежь ворота, с одной отсутствующей створкой, вели в торговый квартал, в район складов. Похоже, рисковать с разминированием Орден не стал, сняв защиту с пары складских корпусов, переоборудованных под казармы или использующихся по прямому назначению — для хранения провизии и всяческих товаров, да ратуши, где расположился с комфортом командный состав этого отряда.

По наблюдению, из городка на поимку лиходеев озорующих на трактах страны отбыло менее половины личного состава, оставшиеся — таскали пиломатериалы, латали стены своих пристанищ, счищали с крыш снег и маршировали по площади между строениями, превращенной в плац. Однако, поскольку это все же торговый район был, а не чисто армейский, фортификация и общая организация были подчинены удобству подъезда и погрузочных работ, а вовсе не простоте ведения обороны. Так, проезды были прямыми и достаточно широкими, чтобы там могли легко разъехаться две-три тяжелогруженые телеги, не мешая прохожим. Склады отличались мощными воротами и полным отсутствием бойниц, соответственно превратить их в укрепления было крайне затруднительно, а вот ловушками, для оказавшихся внутри, стать они вполне могли. Единственный пост охраны, выставленный у ворот, не впечатлял многочисленностью. Десяток унылых бойцов в бесформенных шинелях до пят, все того же алого цвета, разводами, как будто извалявшиеся в давленой свекле. Однако даже такие нелепые бойцы опасны не столько своими бойцовыми качествами, сколько способностью поднять шум, а против организованного сопротивления нам едва ли удастся прорваться, придется отступать.