Но я не успел хорошенько всё обдумать. С оглушительным гудком, от которого у меня поджилки затряслись, мимо промчался гигантский грузовик. Просто чудо, что он не превратил меня в лепёшку!

Я бегом вернулся к своему наблюдательному пункту, забрался на крышу сарая и там столкнулся с Куцым, которой, оказывается, уже давно ждал меня и места себе не находил.

— Наконец-то! Что случилось? Мы ведь договаривались поохотиться на рыбку! Куда ты пропал?!

— Тут вот какое дело, Куцый... Два человека — коротышка в кепке и верзила с обвислыми усами — засунули в мешок кота.

— Какого ещё кота?

— Чёрного. Как мы.

— Ну и что?

— Как это что? А если бы ты был на его месте?! Они ещё и поколотили бедолагу. И кто знает, куда уволокли.

— Слушай, а ведь правда... — задумался Куцый. — В последнее время что-то неладное творится с нашей братией. Коты пропадают один за другим. А вдруг эти два типа причастны и к другим исчезновениям? Я имею в виду Хвоста, Прыгуна, Чуню, Толстуна, Чернушку...

— Есть только один способ выяснить это. Нужно найти злодеев.

— Как?

— По запаху. У одного из этой парочки, у коротышки, очень характерный запах. Он пахнет йодом и мятой.

— Ну так беги и найди его... Ой, что это — пароход гудит?

— Ну прямо уж. Это мой живот жалуется.

— А я что говорю?! Мы тут болтаем обо всяких глупостях и забыли о самом важном — о еде. Таверна вот-вот закроется. Ты готов?

— Конечно.

— У тебя есть план?

— Ещё бы!

— Тогда я весь внимание.

— Устраиваем обходной манёвр. Я брошусь на попугая, который сидит на плече у капитана, вон за тем столиком, видишь? Как только повар выскочит из кухни глянуть, что происходит, быстро хватай рыбу, а когда он погонится за тобой, я забегу на кухню и схвачу что успею.

— Отлично!

Всё произошло в точности так, как я задумал. Мы ловко обманули повара, схватили со сковороды по барабульке и слопали её с большим аппетитом. Потом прогулялись но берегу — естественно, держась на почтительном расстоянии от таверны. Мы смотрели на звёзды, отражающиеся в воде, любовались морем, которое бесшумно накатывалось на камни и тихо бормотало что-то, отползая обратно. Я замечтался. А Куцый пришёл в такое превосходное настроение, что запел свою любимую песню «Долорес и её двенадцать хвостов»:

— Ну что, пойдём за добавкой? — спохватился Куцый. — Повар наверняка ещё не отдышался, у него не хватит сил гнаться за нами снова. Заметил? Он пыхтел как паровоз.

— Хорошо бы... Но нет, не пойдём.

— Почему? Неужели так объелся?

— Нет, конечно. Но у меня свидание.

— С Глорией?

— Ну а с кем же ещё?

— Да ну её, эту Глорию!

— Она ведь ждёт меня. Не хочу её огорчать.

— Счастливчик! — усмехнулся Куцый. — Не понимаю только, что она в тебе нашла.

— Видать, нашла...

И я простился с Куцым и направился по дорожке, которая должна была привести меня прямо в объятия Глории.

Глория была самой прекрасной на свете ангорской кошкой. Познакомились мы с ней при забавных обстоятельствах, благодаря одному мышонку по имени Пискля. Как-то поутру я гнался за этим мышонком и сам не заметил, как оказался в саду богатого особняка. И там я впервые увидел Глорию: она лежала в зарослях анемонов и умывалась розовым язычком. Как она была хороша! Глаза, белоснежная шёлковая шёрстка, пушистый хвост... Я влюбился в неё с первого взгляда.

Своим счастьем я обязан Пискле, поэтому с тех пор никогда его не преследовал, больше того — завёл с ним дружбу. Пискля жил в доме одного поэта, у которого была богатейшая (но очень пыльная) библиотека с толстенными книжищами. Вот в них-то мой дружок Пискля время от времени находил всякие романтические стишки и пересказывал мне. А я декламировал эти стихи Глории — она обожала их слушать.

Роскошная вилла, где живёт Глория, утопает в зарослях граната и олеандра. А охраняет её отвратительный и совершенно невоспитанный бульдог по имени Булька. Почему этого ужасного кровожадного зверя назвали Булькой — для меня загадка. К счастью, Булька обычно привязан около своей деревянной будки, а мы встречаемся на безопасном расстоянии от него, у пруда с золотыми рыбками.