Когда они спустились вниз и гуськом двинулись по вымешенной ногами ягодников моховой тропе, Артем произнес, обращаясь сразу и к товарищу, и к обоим детям:

— Больше всего меня на мху поражает несоответствие огромного пространства и тщательности отделки детали. Видели, сколько здесь всего, а ведь любая нитка плауна ювелирно отделана, всякая сосенка в сад камней просится, на каждой кочке росянка ютится, пьяника, другая травка. Лягушата разные…

— И слепни, — вставил Андрюха.

— И слепни тоже, — согласился Артем. — Живут, чем–то кормятся, ведь не нами же, мы для них — так, заблудший деликатес. Только тут понимаешь по–настоящему, что природа не для людей, а сама по себе. Все эти лоси, кабаны — они здешние, а мы — гости…

— Мой Андрюшка, когда маленьким был, — вставил Георгий, — не верил, что звери действительно в лесу живут. Утверждал, что они только в сказках по лесу бегают, а взаправду живут в зоопарке.

— Подумаешь, — сказал Андрей. — Ты так и сейчас веришь в динозавров. Будто в Африке динозавры водятся.

— А что? — возразил сыну Георгий. — Запросто. Видал, какая здесь глухомань? А в Африке болота во сто крат больше здешних, а людей во сто раз меньше. К тому же, дикари, необразованные. Нашли же в Южной Америке тапира, так почему не найти и динозавра?

— Ты еще про целакантуса расскажи, — подначил ученый сын, — и про дракона с острова Комодо.

По всему было видно, что Андрюшка не раз слыхал отцовские доводы и изрядно наскучил ими.

— Вот она — современная молодежь, — нравоучительным голосом лицемера сказал Артем, — полагают, что все в мире уже открыто и упрятано в зоопарк. А между тем, вовсе не обязательно ездить за динозаврами в Африку. Или ты думаешь, наши места менее глухие? Или деревенские бабки сильно образованные? Вон, Дарья Артемьевна соврать не даст, они тут все вместо «маринованные грибы» говорят «эмалированные».

— Что–то ты не туда разогнался, — Георгий не мог спокойно наблюдать профанацию любимой идеи. — Для динозавров здесь слишком холодно, а старухи местные, хоть и малограмотны, а в родных местах каждую травинку знают. Знахарки все подряд.

— Не говорил бы, чего не понимаешь, — снисходительно усмехнулся Артем. — Вот, определи, что это за трава?

— Дудка! — в один голос откликнулись Георгий с сыном, а Андрей добавил:

— Мы не бабки, можем и не знать.

— Вот и неправда! — закричала Даша, завороженно слушавшая отца и ожидавшая минуты, чтобы встрять и поразить присутствующих своими знаниями. — Это горичник болотный, у него стебли красные, а на горе большущие дудки — дягиль лекарственный, а у деревни в старом мочиле — вех ядовитый, а вдоль дороги — купырь лесной и тмин. А называются они зонтичные, потому что у них наверху зонтик как у укропа. И морковка тоже зонтичная, и пастернак, только у них зонтики на другой год бывают!..

— Видите?.. — засмеялся Артем. — Дашка все знает, а попробуй местных спроси — тот же ответ: дудка. Есть у нас в Замошье одна — Панька. Знахаркой слывет, чуть не ведьмой. Я с ней говорил, так для нее и репей, и татарник, и даже лесной василек, все на одно лицо, всему одно название колючий дед! А вы говорите: динозавры вымерли. Хотя здесь их действительно нет, — продолжил он, перейдя на задумчивые и даже печальные интонации, как говорил всегда, когда начинал импровизировать какой–нибудь, чаще всего бесцельный розыгрыш. — Прав Жора, холодно для них. Здесь царство земноводных: тритоны в каждой луже, лягушки так из под ног и брызжут. И сохранились здесь древнейшие земноводные, а вовсе не рептилии.

— Величайшее открытие века — неведома лягушка! — проскандировал Андрюха.

Артем прикинул, что они уже незаметно прочвакали почти полпути до леса, и, вздохнув, сочувственно обратился к Георгию:

— Плоховато твой сын естественную историю знает. Объяснил бы ты ему, что был когда–то за Земле каменноугольный период, и жили тогда стегоцефалы — симпатичные такие зубастые лягушата, а вернее — тритончики, длиной до пяти метров…

— Правда? — восторженно переспросила Даша.

— Чего мне врать–то?

— И ты говоришь, они тут сохранились? — спросил Георгий.

Было непонятно, спрашивает ли он всерьез или разгадал приятеля и подыгрывает ему.

— Пятиметровых теперь, конечно, не встречается, — отступился Артем, а вот метр, даже полтора, это запросто. Местные их называют гадами, как змей. А иногда говорят: ящера. Ящерка — маленькая, так обычных ящериц кличут, а ящера — большая, это стегоцефал. Лежит такая тварь в мокрой траве, пасть распахнута — живой капкан да и только. Его не заметишь, пока прямо на хвост не наступишь.

— И тогда он тебя слопает.

Артем не разобрал, кто сказал это, но среагировал мгновенно:

— Нет, конечно. Стегоцефалы добычу целиком глотают, так что человека ему не одолеть, разве что Дашку. Они лягушек едят, зайца могут схватить зазевавшегося, куропатку. Ну, еще падаль едят, дрянь всякую.

— Чего тогда его бояться? Пойти да поймать… — голос Андрюхи звучал неуверенно, боясь, что его сейчас поднимут на смех, он оставлял себе путь к отступлению, но серьезный вид взрослых и правдоподобные детали начинали убеждать.