– Из–за этой ложечки, между прочим, нас отсюда могут не выпустить живыми!

Это верно, некоторые рожи в толпе были совершенно разбойничьи.

Между тем два–три грамотея из местных признали в царе Соломоне царя Соломона, а для верности сбегали к мелочному торговцу и притащили лубок «Соломонов суд». Там царь был изображен в профиль, но с обоими глазами, а все равно похож. Толпа загудела. Царь приосанился. Вперед выступил почтенный старец и прокашлялся. Царь понимающе приложил к уху ладонь.

– Здравствуй, премудрый царь. Верно ли мы слышали, что ты горазд судить и рядить?

Соломон величественно кивнул.

– Ты насудишь, – проворчал Жихарь, но Будимир, Китоврас и Яр–Тур дружно его одернули.

– Значит, нам тебя сама судьба прислала, – сказал старец. На груди у него висела серебряная цепь выборного человека. – Изволишь видеть, у нас в городе уже третий год идет тяжба. Мы тут пополам поделились, скоро начнем драться.

– Послушаю вас, добрые люди, – кивнул царь.

– Тому два года назад, – начал старец, – у нас умер богатый хозяин.

Остались после него два сына – Лутоня да Зимогор с Богодулом…

– Постой, постой, – сказал царь. – Или два сына осталось, или три сына?

– В том–то и дело! Только у Лутони одна голова, а у другого сына две:

Зимогор и Богодул. Они требуют себе две трети наследства…

– А как же! – заревели в толпе две глотки. Горожане вытолкнули вперед двухголового. Головы были одинаковые. Ни одна, ни другая доверия не вызывали.

– Где же ответчик? – вопросил царь.

– Хворает, – объяснил староста–старец. – Они все время между собой дерутся.

Днем одна голова спит, а другая с братом воюет. Ночью Лутоня уснет, а проспавшаяся голова его опять терзать начинает. Скоро они Лутоню изведут совсем, тогда все само собой решится, да ведь не по закону…

– Не по закону, – согласился царь. – Мало ли у кого сколько голов вырастет!

Так никаких наследств не хватит!

– Да–а? – хором возмутились Богодул и Зимогор. – Нам ведь и пищи требуется вдвое!

– Хорошо, – сказал царь. – Дело ваше я разобрал, сейчас буду судить и рядить…

Он поманил к себе Жихаря и Будимира и что–то нашептал им. Жихарь побежал по торговым рядам, Будимир почистил перья.

Пока богатырь бегал, толпа успела разделиться надвое и ожидала решения, чтобы тут же признать его несправедливым и затеять бой. Тут бы досталось всем: и двухголовым, и безголовым, и премудрым, и в перьях, и с конскими копытами.

Подоспевший Жихарь протянул царю свою добычу. Царь подозвал к себе двухголового.

– Вот ты кто? – указал он на левую голову.

– Богодул. Зимогор, – ответили обе враз.

– Так вот, Зимодул, вот тебе смоляной вар. Возьми его в рот, жуй и не смей выплевывать, что бы ни случилось.

В наступившей тишине двухголовый взял у царя липкий комок. Рука его долго колебалась, в какой изо ртов отправить вар, но одна из голов победила, а вторая только напрасно щелкнула зубами. Заиграли желваки на скулах удачливой головы, и скоро варом ей накрепко склеило зубы. Голова мучительно замычала, и тут по знаку царя Будимир лихо взлетел вверх и давай долбить онемевшую голову в самое темечко.

Другая, свободная от вара голова заорала от лютой боли. Царь жестом велел петуху прекратить и спросил:

– Все видели? Все слышали? Больно только одной голове, а кричит совсем–совсем другая! Это о чем нам говорит? Это нам говорит о том, что головы целых две, а душа таки одна! И доля на эту душу тоже полагается одна.

– Верно! Верно! – закричали сторонники Лутони.

– А ведь верно! – отозвались бывшие приверженцы Богодула–Зимогора.

И бросились друг на друга – только не с пинками и зуботычинами, а с объятиями и поздравлениями.

Поклеванная голова кое–как выковыряла вар из зубов, и обе завопили в два голоса:

– Нечестно! Калеку обидели! Царь Соломон поспешил утешить:

– Зато я с вас и судебные издержки как с одного и того же человека взыщу!

И назвал пеню – такую, что головы Зимогора–Богодула с горя стали колотиться друг о дружку.

Решил внести свою лепту и Принц Яр–Тур:

– Ежели сэры Зимогор и Богодул договорятся промежду собою братски и полюбовно, я мог бы снести лишнюю голову, нимало не повредив другую…