Кэтрин старалась не думать о Рональде, но не так легко вычеркнуть из памяти человека, который столько для тебя значил. Да и до сих пор значит, была вынуждена признать Кэтрин.

Она проводила много времени с отцом, и в своих беседах они никогда не заговаривали ни о Рональде, ни о Рэйчел. Кэтрин знала, что их семейный адвокат виделся с Рэйчел, и порой ее так и подмывало спросить, как обстоят дела с разводом, но она не решалась. Кэтрин было страшно услышать, что Рэйчел счастлива с Ронни. Она понимала, что не перенесет этого известия.

— Скоро ты освободишься от этого мерзавца, — сообщил ей однажды отец.

Кэтрин вздрогнула. Она и не подозревала, что упоминание о Рональде будет настолько мучительно.

— Еще пара недель, и ты снова станешь Кэтрин Эскотт. Весь этот кошмар можно будет навсегда забыть, малышка. — Джордж одобряюще улыбнулся дочери.

Он сам был вполне благодушно настроен. Его развод с Рэйчел тоже был не за горами. Пожив без жены, ее постоянных капризов и визгливого голоса, Эскотт вдруг понял, что не питал к Рэйчел Рибертон никаких особенных чувств. Она привлекла его когда-то физически, но на таком основании глупо было строить брак. Он прекрасно понимал это сейчас.

Иное дело Кэтрин. Ее любовь к Рональду Мессеру была слишком глубока, чтобы она могла в один день забыть о ней.

Тем более что ей теперь предстояло жить с постоянным напоминанием о муже.

Кэтрин вскоре поняла, что беременна. Ее удивляло то, что врачи ни слова не сказали об этом. Но срок беременности был слишком мал, чтобы кто-нибудь обратил на это внимание. Всех слишком беспокоила ее лихорадка. Кэтрин пока не решалась поделиться своей новостью с отцом. Она боялась, что тот перенесет свою ненависть к Рональду на будущего ребенка.

Но все тайное когда-нибудь становится явным. Приступы тошноты по утрам, внезапная любовь к томатному соку, бледность — Кэтрин не могла спрятать эти мелочи, свидетельствовавшие о ее состоянии.

Джордж Эскотт был раздосадован. Он предпочел бы, чтобы ничто в Эскотт-Хаузе больше не напоминало о Рональде Мессере. Тот и так доставил им слишком много неприятностей. Но беременность Кэтрин была фактом непреложным, с которым пришлось смириться.

— Я буду рад, когда в Эскотт-Хаузе появится симпатичный малыш, — сказала он дочери, когда та, краснея, поведала ему о том, о чем ему было уже давно известно от Мэри.

— Жаль, конечно, что этот мерзавец Мессер успел-таки оставить о себе память, — говорил Эскотт Мэри, с которой он позволял себе роскошь откровенности. Шокировать дочь подобным заявлением он не решился.

Кэтрин с удивлением прислушивалась к жизни, растущей внутри нее. Сама еще почти ребенок, она с нетерпением ждала того момента, когда возьмет на руки маленькое существо и прижмет его к груди.

А вдруг он будет похож на Рональда? — порой осмеливалась думать она, и сердце сладко замирало у нее в груди. Мысль о том, что точная копия Рональда будет с ней постоянно, приятно горячила кровь.

Все-таки одна частичка его по праву моя, по-детски говорила себе Кэтрин, вспоминая слова Рэйчел о том, что Ронни никогда не принадлежал ей.

Шло время, и обида, нанесенная Кэтрин мужем, потихоньку забывалась. Она уже не помнила грубых слов Рэйчел и обличающих фотографий. Только любовь оставалась с ней. Тоска по Рональду одолевала ее. Кэтрин так не хватало его внимания, объятий. Она постоянно представляла себе, как радовались бы они рождению ребенка.

Ему было бы наплевать на твоего ребенка, приходилось ей постоянно напоминать себе. Он бы смеялся над тобой вместе со своей любовницей.

Но сердце не слушалось разума. Оно любило и страдало, оно верило словам Рональда и его поступкам и не желало принимать во внимание даже самые неоспоримые доводы.

Спустя много месяцев после разрыва с Рональдом, несмотря на все случившееся, Кэтрин Эскотт по-прежнему отчаянно любила мужа.

В назначенный срок Кэтрин родила очаровательную девочку. Роды прошли быстро и безболезненно, природа как бы вознаграждала Кэтрин за перенесенные страдания.

Счастливый дед дежурил у дверей комнаты. Он настоял на том, чтобы Кэтрин рожала дома.

— Девочка, — сообщила ему взволнованная медсестра.

Эскотт улыбнулся. Он был очень рад. Больше всего он боялся, что в его доме появится второй Рональд Мессер.

— Мы назовем ее Элизабет, в честь матери Кэтрин, — с гордостью произнес он. — Не сомневаюсь, что малышка очень на нее похожа.

Но в этом Джордж Эскотт ошибался. Как только Кэтрин дали на руки новорожденную дочь, она сразу поняла, чьи черты унаследовал ее ребенок. Копия Рональда лежала перед ней, морщила крошечный носик и отчаянно ревела.