— Да чего ее так-то стеречь? Разрешили бы мне, я бы привязала ее к своей ноге, пусть попробовала сбежать!

— Нельзя, она же королевская дочь…

Вошедшая девка мотнула головой в сторону двери:

— К вам милорд…

— Кто?! — подскочила Елизавета, укрываясь простыней до самых глаз. Она слишком хорошо помнила внезапные появления милорда Сеймура и то, к чему они привели.

В комнату вошел Тиррит:

— Извините, миледи, но я вынужден продолжить свое дело. Вчера вы просили освидетельствование повитухой или лекарем… — Он честно смотрел в сторону, чтобы не смущать Елизавету, и именно это ее спасло. — Повитуха нашлась. Может ли она сделать свое дело?

Елизавета задохнулась от ужаса, это означало не просто конец, а позорный конец! Через четверть часа какая-то старая ведьма объявит, что принцесса не только не девственна, но еще и рожала. Тогда Елизавету ждет даже не просто Тауэр и казнь, а вечное проклятие имени! И рядом нет верной Кэт, чтобы можно было посулить повитухе хорошее вознаграждение за ложь… Елизавета осадила сама себя: какая повитуха согласится солгать в такой ответственный момент?!

Тиррит по-прежнему старательно не смотрел на Елизавету, а потому принял ее ошарашенное молчание за согласие и уже кланялся со словами:

— Я знал, миледи, что вы не станете возражать, и готов принести тысячу извинений за беспокойство…

Она слышала, как он сказал кому-то: «Пусть войдет…» Вот и все. А если бы вчера она не произнесла опрометчиво этих слов? Может, все как-то обошлось?..

В комнату действительно вошла старая карга, она фыркнула на девку: «Пошла вон!» — и та подчинилась безоговорочно. Что-то во внешности и голосе старухи показалось Елизавете смутно знакомым, но сейчас не до того. Вся сжавшись и укутавшись простыней до подбородка, она готова была кусаться и царапаться, если старуха начнет эту простыню срывать, хотя прекрасно понимала, что тогда ничто не помешает Тирриту применить силу. Господи, в каком ужасном положении она оказалась! Во власти грубых людей, без всякой защиты и поддержки!..

Дождавшись, когда за девкой закроется дверь и заложив ее на большой крюк, повитуха обернулась к Елизавете. Та все еще в ужасе смотрела на свою мучительницу. И вдруг в глазах старухи появились смешинки, подойдя к постели вплотную, она тихо проговорила:

— Не прикрывайтесь простынкой, миледи. Я все знаю и не выдам вас. Меня только просили посмотреть, крепко ли держатся швы.

У Бэсс дрожало все: руки, губы, даже голос не подчинялся. Старуха снова рассмеялась:

— Я не причиню боли.

Она смотрела внимательно, Елизавета была не в силах сопротивляться.

— Вас крепко зашили, хорошо. Можете не бояться никаких осмотров, никто не поймет. Я так всем и скажу: принцесса девственница.

Елизавете было не до ее слов, она обессилела от сознания, что смертельная угроза миновала. Принцесса не знала, что это не последняя угроза, но следующая с девственностью связана не будет.

Допрос был идиотским и полным опасностей.

— Ваша хозяйка леди Елизавета родила ребенка…

Молодой прыщавый следователь чувствовал себя хозяином положения. Его тонкие, нервные пальцы разложили какие-то бумаги почти веером и теперь в нетерпении барабанили по столу. Все в этом хлыще кричало: ну, сознавайся же скорее, мне некогда!

Детка, я что, по-твоему, дура, давать признательные показания, подписывая себе смертный приговор? Даже если его вынесут, то без моего участия.

— Если вы скажете правду, вас помилуют.

Ага, спешу и падаю, визжа от восторга!

— Кто вам сказал такую глупость? Вырвите ему язык, а лучше приведите ко мне, я это сделаю сама.

Конечно, несколько грубовато для леди, какой я являлась, зато верно.

Мне очень мешала невозможность сесть, закинув ногу на ногу, в этом корсете не повернуться лишний раз. А еще сигаретку бы в пальчики и изящненько так дымок в потолок… и тогда пусть попробует взять меня голыми руками! Но… даже кресла не было, убогий стул с жестким сиденьем и такой же спинкой. Уроды! Никаких удобств для заключенных. Где соблюдение международных конвенций, спрашивается? А еще говорят, что в Европе хорошие тюрьмы. Посмотрели бы на этот Тауэр, здесь толчок и тот в виде ведра в углу, кстати, даже без крышки!

А может, поинтересоваться у него: «Парниша, закурить не найдется?» — и посмотреть, как отреагирует. Нет, пока не стоит, я не знаю, в чем меня обвиняют и какие у них доказательства, потому буду сидеть на жестком стуле и вести себя прилично по местным меркам.

— Горничные леди Елизаветы начали давать признательные показания.

Я просто вытаращила глаза:

— Горничные Ее Высочества сказали, что они видели, как принцесса родила ребенка?!

Я намеренно подчеркнула статус Елизаветы. А вот шиш ты из меня что вытянешь! Никаких горничных там не было. Никто, кроме меня и той служанки, ничего не видел, но если он ее не назвал, значит, ничего у них на Елизавету нет. Только бы сама Бэсс по глупости не начала каяться… Интересно, она помнит, что она снова девственница? Хорошо бы, это сильный козырь против всяких обвинений.