Шрифт:
«Эх, была не была…»
— Я журналистка. Я… я хочу вывести писательницу Марго на чистую воду. Я хочу спасти тысячи женщин-читательниц! — пылко произнесла Мелани. — Я за ней следила. Вот фото… — Она достала из сумочки фотоаппарат. — Глядите. Эта ваша Марго в гостинице, идет в номер с каким-то мужчиной. Вот они целуются, вот выходят из номера.
Сильно сощурившись, дядя Толя пытался вглядеться в экран фотоаппарата.
— Она сама — развратница первостатейная. Она не имеет права писать книги!
— А вы их читали? — вдруг спросил мужчина.
— Пыталась. — Мелани достала из сумочки томик ненавистной авторши. — Вот, полюбуйтесь… Это из ее раннего творчества, так сказать.
На обложке была нарисована танцующая парочка. Девица в развевающемся, полностью оголившем ноги платье и мужчина с голым торсом. Название соответствующее — «Танец страсти».
— Нда… — пробормотал дядя Толя.
— Если вам отвратительны подобные вещи, то… то вы могли бы помочь мне, — пылко произнесла Мелани. — Расскажите мне о Марго все, что знаете. Что может оттолкнуть от нее читательниц!
«Боже, какой бред я несу… Но он в годах и явно из простых людей. Работяга! Только на такое он и может купиться… Если поверит, конечно!»
— Не буду я вам ничего рассказывать, — вдруг угрюмо произнес мужчина и встал со скамейки. Тщательно затушил папиросу и выбросил ее в урну рядом. — Знаете… не мужское это дело — языком трепать, сплетни разносить.
И твердой походкой направился к подъезду.
Марго говорила вполне искренне, она действительно считала Ивана идеальным для себя мужчиной. И дело не в том, что он ее любил. Мало ли кто кого любит! Можно подумать, что любовь решает все. Нет-нет…
Они действительно подходили друг другу. На животном, физиологическом уровне. На уровне «нравится — не нравится». Когда ничего не раздражает, не вызывает чувство неловкости, смущения за другого человека… Когда воспринимаешь чужого как родного.
Это потому, что Иван являлся ему братом.
Марго так хотелось оказаться рядом с Максом, что она восприняла Ивана как проекцию того мужчины, которого она любила всю жизнь…
Но мать права — у нее с Иваном нет будущего.
…Она снова оказалась в этом доме, второй раз за последние дни. Но сейчас у нее было свидание с Иваном.
Мать Ивана и Макса, Зоя Викторовна, в очередной раз ушла в поликлинику. Марго уже сделала для себя вывод — пожилая женщина любила лечиться. Есть такие люди (в основном женщины), что допекают врачей по поводу и без повода.
— …как подростки, пока мамы нет дома! — засмеялась Марго.
— Ты же не захотела идти в гостиницу. — Иван обнял ее, принялся целовать.
— Нет, там слишком на виду.
— Давай я сниму квартиру. И тебе легче… — Он намекал на отношения Марго с ее близкими.
— Нет. Нет…
Она отвечала ему «Нет», а сама была одним сплошным раскрытым, податливым «Да». «Не говорить же Ване, что я нарочно… Чтобы в его доме. Если закрыть глаза, то можно легко представить, что это он, Макс…»
За окном медленно падал снег — крупными, тяжелыми хлопьями. И ощущения Марго были такими же полновесными, отчетливыми, долгими. «От него же пахнет, как от Макса. И руки. И губы. И все…»
Она в этот раз целовала его как безумная, словно выпить хотела. И сердце билось от восторга и тоски. Она сама себя обманывала и бурно радовалась обману.
На несколько мгновений, содрогаясь в его объятиях, Марго совершенно отчетливо вообразила себя в прошлом. Все как тогда. Круг замкнулся!
Через минуту Иван заговорил:
— …послушай, мы опять…
— Ничего страшного! — пытаясь отдышаться, засмеялась она. Прижалась губами к его пылающей, свежевыбритой щеке. Не читать же ему лекцию о том, что внутри ее — бесплодная, сухая земля. Такие лекции не способствуют мужскому здоровью.
— Пора. — Он посмотрел на часы.
Быстро оделись, сели друг напротив друга. Засмеялись — опять одновременно.
Но вовремя — загремели замки, хлопнула входная дверь.
— Ваня, ты дома? — услышала Марго пронзительный женский голос из коридора.
— Да, мам. У меня гости.
…В комнату вошла Зоя Викторовна. С неприязнью посмотрела на Марго:
— Ну, здравствуй, Маргарита. Давно не виделись.
— Давно.
— Максима упустила, теперь за этого дурака взялась.