Япония на время уступила, но вскоре собралась с силами и уже через десять лет готова была сразиться с Россией, что означало новую эпоху в истории Азии и конец европейского самодовольства. Конечно, русский народ и не подозревал, какие беды готовятся для него на другой стороне земного шара. Самые мудрые из русских государственных деятелей выступали против безумной экспансии, но царя окружала шайка финансовых авантюристов, среди которых были и великие князья. Они глубоко увязли в грязной игре, связанной с ограблением Маньчжурии и Китая, и уже не могли отказаться от нее. Как следствие, началась переброска целых японских армий в Корею и к Порт-Артуру, а по сибирскому пути — железнодорожных составов с русскими солдатами, обреченными на смерть вдали от родины.

Бездарные генералы и воры-интенданты привели русских к тяжелым поражениям на суше и на море. Балтийский флот обогнул Африку только для того, чтобы погибнуть в Цусимском проливе. Революционное движение народа, возмущенного далекой и бессмысленной бойней, вынудило царя окончить войну (1905 г.); он вернул японцам южную часть Сахалина, захваченную русскими в 1875 г., ушел из Маньчжурии и отказался от сферы влияния на Корейском полуострове в пользу Японии. Европейское вторжение в Азию подходило к концу, его щупальца начали мало-помалу отползать назад.

Коротко остановимся на пестром конгломерате Британской империи в 1914 г., связанном воедино железными дорогами и паровым судоходством, — уникальном политическом явлении, подобного которому еще не существовало.

Первым и центральным в этой системе было «коронное сообщество» Соединенного Королевства Великобритании, включавшее в себя Ирландию (вопреки воле значительной части ее населения). В британском парламенте, состоявшем из трех объединенных парламентов Англии, Уэльса, Шотландии и Ирландии, большинством голосов определялся состав и политика кабинета министров. Именно кабинет являлся действующим верховным правительством, решающим вопросы войны и мира для всех остальных территорий империи.

Следующими после Британских островов в порядке политической значимости являлись «коронные сообщества» Австралии, Канады, Ньюфаундленда (старейшее владение, 1583 г.), Новой Зеландии и Южной Африки — фактически независимые и самоуправляемые государства в союзе с Великобританией, в каждом из которых находился представитель короны, назначаемый британским правительством.

Далее следовала Индийская империя с зависимыми от нее государствами (от Белуджистана до Бирмы), где британская корона заняла место прежней тюркской династии.

Затем Египет, номинально все еще часть Османской империи, со своим монархом (хедивом), но практически под английским правлением; и еще более двусмысленный «англо-египетский» Судан, оккупированный и управляемый совместно английским и египетским (зависимым от Англии!) правительствами.

Затем некоторое число частично самоуправляемых сообществ с избираемой законодательной и назначаемой исполнительной властями (Мальта, Ямайка, Багамские и Бермудские острова). Сюда же следует отнести те колонии, где правление англичан было почти автократическим: Цейлон, Тринидад и Фиджи (с назначаемым советом), Гибралтар и остров Святой Елены (под властью губернатора).

И наконец, большие, преимущественно тропические, территории, где добывалось сырье; формально оставаясь протекторатами, они управлялись верховным комиссаром, а также туземными вождями (как в Басутоленде [68] ) или концессионными компаниями (Родезия [69] ).

Вряд ли хоть одно государственное учреждение или один человек мог представить себе Британскую империю как единое целое: это была смесь каких-то невероятных приобретений, абсолютно не похожая на то, что принято называть империями. Империя гарантировала устойчивый мир и безопасность, именно потому ее терпели и даже поддерживали «покоренные» народы, несмотря на многие недостатки и пренебрежение к ним со стороны метрополии. Подобно Афинской республике, это была морская империя, ее дорогами были моря, а связывающим звеном — Королевский флот. Как и во всех империях, ее единство зависело от способа сообщений. Развитие мореходства и появление пароходов создало жизнеспособный британский мир — Рах Britannica, зато новые усовершенствования воздушного и наземного транспорта способны были в любой момент поставить ее существование под угрозу.

Прогресс техники, создавший колоссальную пароходо-железнодорожную Американскую республику и пароходную Британскую империю, привел к совершенно иным последствиям в перенаселенных странах европейского континента. Все они оставались в границах, возникших в эпоху лошади как единственного средства передвижения, а их заморская экспансия значительно отставала от британской. Только Россия беспрепятственно расширялась на восток и проложила через Сибирь железную дорогу, но ввязалась при этом в конфликт с Японией. Кроме того, она продвигалась на юго-восток, к границам Персии и Индии, что вызвало недовольство англичан. Тем временем в Европе продолжался ускоренный прирост населения.

Падение «империи» Наполеона III и возникновение новой Германской империи возбуждало не только страхи, но и надежды на сплочение Европы под эгидой Германии. На протяжении сорока четырех лет неустойчивый мир вращался вокруг этой идеи. Франция, неизменный соперник немцев чуть ли не со времен Карла Великого, пыталась восполнить свою слабость союзом с Россией, а Германия тесно связала себя с Австрией (которая перестала быть Священной Римской империей еще при Наполеоне I) и менее успешно — с новым Итальянским Королевством. Сначала Великобритания, по своему обыкновению, лишь наполовину участвовала в континентальных делах, но все-таки вынуждена была присоединиться к русско-французскому блоку вследствие агрессивного наращивания германского военного флота. Безудержные фантазии императора Вильгельма II (1888—1918) ввергли Германию в необдуманные заморские авантюры, которые привели в стан ее врагов Японию и США.