— Априя? — Я часто-часто заморгал, пытаясь прогнать это наваждение. — Сестрица?

Туго со скрипом у меня в голове закрутились шестеренки сопоставляя общую картину бытия, звено за звеном растягивая цепочку событий.

— Апри… — Я повернулся к обомлевшей Хенгельман. — Ее же сожгли?

— Апри ты?! — Хенгельман залилась слезами, схватившись за сердце. — Это, правда, ты?

— Я, Мила, я… — По лицу знахарки так же побежали слезы. — Я, моя хорошая, это я…

Какой же я балбесоид! Они же, как две капли воды! Такие все…сморщенные, маленькие, седоволосые. Ну…одинаковые как изюмки в булочке. Сухофруктики мои ненаглядные.

Пока я подбирал отпавшую челюсть, бабульки кинулись друг дружке в объятия, рыдая в унисон и причитая в голос.

— Апри!

— Мила!

— Как же ты?

— Как ты моя хорошая?

— Столько лет…

— Я надеялась и верила…

Уже потом, уже по темноте, под звездами и прохладный воздух ночи я слушал и молчал, не решаясь прервать, скрип колес возвращавших нас обратно, и скрип старческого голоса тихо так и мерно ведущего свой рассказ о днях минувшей молодости.

Сколько лет? Наверно лет пятьдесят, а может и больше назад, разбежались в разные стороны две сестрички Хенгельман. Моя Хенгельман, та что Мила в это время отбывала срок в одной из тайных тюрем ордена бестиаров постепенно проникаясь идеей сотрудничать с короной, а вот вторая сестричка, та что Апри, вела бесконечную игру в кошки мышки. Раз за разом меняя имена и личины, переезжая с места на место и спасаясь от идущих по пятам рыцарей и магов, не в силах найти свое место под этим небом. Ну да куда ей? Это моя ба была кроткого нрава, а Апри была заводилой в их компании, их гонором и их совместной спесью. Вновь и вновь, она отступала, снова сбегая из-под носа властей, больно при этом огрызаясь и с завидным упорством выскальзывая из их цепких рук. Но как мы знаем, в конце концов, судьба распорядилась, остановить ее. На поимку черного некроманта был отправлен сэр Дако, боевой маг и нареченный или приемный брат этой преступницы, который и положил конец ее бесчинствам.

— Что же произошло Апри? — Мила Хенгельман держала свою сестренку за руку, боясь отпустить хоть на секундочку, что бы не потерять ее вновь.

— Под Колдерсплеем. — Заскрипела Априя. — Они настигли меня на старом погосте где я пыталась подзарядиться некротикой, что бы хоть немного пополнить резервуары амулетов. Это не так уж далеко от сюда, ох…

Был бой, сильно взялись за нее, без шуточек и разгильдяйства, уж очень она достала власти своим поведением. Три звена бестиаров, маг в усилении, нашли быстро, блокировали, ну да бабулька так просто не далась. Помимо, подчиненного гнезда вампиров, на стороне Априи был еще небольшой паноптикум, собранных ею собственноручно в ходе непрекращающейся травли существ, машин смерти, слуг, рабов, рук и инструмента некромантов, что дали бой на старом кладбище. Ложась на землю уже не поднимаясь, защищая своего хозяина и забирая вместе с собой одного за другим охотника за головами.

— Убили всех. — Бабулька поджала губы, погружаясь в свои воспоминания. — Резали, рубили, жгли. Знаешь Мила, мне никогда как в ту ночь не было страшно. Я привыкла, ко многому, но когда клинок бестиара прижался к моему горлу, я рыдала и молила о пощаде готовая вылизывать их сапоги лишь бы сделать еще один глоток воздуха, лишь бы увидеть хотя бы еще один рассвет.

— Валентин? — Мила Хенгельман успокаивающе погладила свою сестру по голове.

— Да. — Та печально улыбнулась. — Кто еще кроме него, о нас бы позаботился?

Он убил своих. Тех рыцарей, которых сам и привел на поимку этого исчадия тьмы. Перевертыш, предатель, сволочь, называйте, как хотите, но старик Дако не сжег той ночью на костре свою сестричку, он сжег в пламени своего дара и своей мощи тех, кто посмел обидеть ее. Тех, кто посмел поднять на нее руку, тех, кто посмел измыслить не доброе в ее сторону.

Замолчали сестрички обнявшись, молчал и я. Молчало небо, укутанное непроглядность ночи и лишь сверчки и колеса телеги нарушали покой, так как и те и другие спешили, одни крутясь, везли нас домой, а другим вообще было не до чего в этом мире, им бы «оттрещать» свои положенные девяносто дней жизни, да отправится на покой. Вечный покой.

А ты будешь жить. Именно так он сказал тогда своей сестричке. Уедешь на север, заберешься в самую глухомань, и никогда оттуда не выйдешь, никогда больше не видеть тебе ни сестру, ни меня, иначе быть беде. Иначе погибнешь не только сама, но и с собой заберешь на тот свет, тех, кого любишь и кто, любит тебя. Вот такая история, вот такая она жизнь. Долгая и счастливая. В дали от любимых, ради любимых, вопреки всем кто сказал быть тебе покойницей.

Да уж, дает пищу для размышлений, наше житие. Вот оно, какое лицо было у старика, вот так узнаешь о нем, о них об этих людям большее, чем даже измыслить мог. И какого же мое мнение? Фух ребята, не возьмусь судить, не по моим плечам подобная задачка. Кто прав? Кто виноват? Все и всюду, в кого не плюнь носители своей правды, мерятели своей морали и своих принципов. Флюгер скажете? Возможно, я успел приобрести по жизни такое качество души как цинизм и прекрасно понимаю, что мера весов у каждого своя, как говорил наш главврач кому-то для счастья достаточно лампочку себе в зад ввернуть, а кто-то вновь и вновь выпрыгивает из самолета, забыв проверить как сложен его парашют. Каждому свое, единственное что, могу сказать, что свой крест надо нести с высоко поднятой головой, ибо иначе какая же это правда? Так, баловство одно, как лампочка в одном месте.

* * *

Нет ну это реально тяжело. Просто невыносимо. Две бабушки вокруг одного внука это как если вас привязать между двух машин за руки и за ноги и разъехаться в разные стороны. А у меня я вам скажу не бабушки, а огонь! Обе дипломированные целители и каждая со своей отравой. Ой, то есть отварой, отваром в общем. Настоечки, выжимки, сеансы терапии и правка энерго потоков, все это конечно несказанно радовало мое бренное тело, заставляя возвращаться к жизни, но вот угнетало мой разум до невозможности.

Вы только представьте, что вас заставляют спать по ночам, кушать три раза в день, обязательно с супчиком. Постоянно моют, причесывают, дают лекарства, дергают за щечку, в общем, всячески отравляют вам жизнь до полного опупения. И это кого? Меня!

Это как знаете в американских церквях антихристы седьмого дня, или кто они там, с песнями и плясками лупят ладошками по лбу немощным, с криком: «Встань и иди!», и те в конце концов встают и бегут, так как иначе забьют демоны до смерти.

В общем, выбора у меня особого не было, как просить помощи у сера Жеткича, что бы он вроде как взял шефство надо мной и хотя бы пару часов в день занимался, теоретической магией, так сказать, давая азы искусства и науки, а на деле спасая меня от такой объемной и всепожирающей любви.