Мы со стариком готовились без слов, стоило мне лишь кивнуть ему как-то вечером в каминной. Да и к чему они нужны слова? Сразу было ясно, что не с моей натурой ученого и тягой к знаниям проходить мимо этого сокровища. Я прожил немало на этом свете, меня сложно удивить, но это, это что-то что шло из глубины души, из моего самого сокровенного, этот шаг был сплетением моих мыслей и побуждений. Решение не мальчика, но мужа.

Дела переданы, все разжевано и расписано на месяцы вперед. Домашние предупреждены, я с замиранием сердца лежал у себя раздетый в спальне, наблюдая как теплый мягкий, переливающийся всеми оттенками свет струился с дрожащих рук старика, окутывая меня, путая мысли и заставляя слипаться отяжелевшие веки. Боли не было, волнений тоже, не было ничего лишь калейдоскоп красок сплетающихся в замысловатый узор. Я потянулся к нему, тая в его волнах и ощущая мощный поток кружащей меня силы. Сознание очистилось, неожиданно стало легко, я словно парил в облаках, а потом пришла боль...

***

Три дня я провел в бессознательном состоянии, выгибаясь дугой в постели от спазмов боли скручивающих все мое тело. Все могло бы возможно пройти легче, будь в этом мире обезболивающие препараты, капельницы с питательными веществами и соответствующий уход обученного медперсонала, но, увы и ах, все чего я удостоился это вливаемое в рот вино, холодное обтирание водой и переживающий взгляд окружающих.

Возможно, это не мало, но и не достаточно. Сотни людей погибали в таких муках, не пройдя посвящения, им не повезло, мой риск оправдался. Я лежал в постели, чувствуя слабость и жуткую головную боль.

Вся затылочная часть головы опухла, раздувшись и распирая кожу. Каждое движение отдавалось мукой и кратковременной потерей сознания. Дако день и ночь сидел возле постели, осунувшись и превратившись в скелет. Я требовал его ежеминутного пригляда и вливания сил с его стороны. Он постоянно оперировал своими непонятными возможностями, удерживая меня на краю жизни и смерти. Спасибо ему, удержал дурака. Как же мне было страшно, я проклинал себя за свою самонадеянность, извергая желчь вперемешку с водой от тошноты.

Но сколько ниточке не виться, а всегда будет конец. Конец моих мучений наступил блаженством после недели адских мук, я первый раз сел в кровати не без посторонней помощи, с трудом поглощая подносимую мне жидкую пищу. Странно я думал, что-то должно измениться, что-то должно было стать не таким как всегда, но, увы и ах, кроме опухоли я похоже ничего не приобрел.

Еще пара дней ушла на то, чтобы я смог самостоятельно добираться до горшка. Все это время Дако отходил сам в соседней комнате, лежа на постели ни живой, ни мертвый, я стал за него переживать, не надорвался ли старик? Не потерял ли я своего друга и будущего наставника?

– Ох, и староват же я для всего этого стал!
– Крякнул он, как-то под вечер, открыв глаза и пошевелившись на свое кровати.
– Ты как там Ульрих? Живой?

– Да что со мной будет? Я еще всех вас переживу и на похоронах ваших станцую с леди Лесой в обнимку!
– Мы лежали в смежных комнатах, ослабевшие но, похоже, довольные друг другом.

– Ха! Как же, станцуешь ты с ней! Да ты даже удрать не можешь толком от бабы, мальчишка!
– Старик возился в постели пытаясь встать.
– Как ты себя чувствуешь?

Он шаркающей походкой устало дошел до меня, сел рядом прощупывая пульс и рассматривая белки глаз. Аккуратно повернул на бок, ощупал затылок, что-то шептал себе под нос, но похоже был вполне довольным результатом.

– Голова раскалывается, мутит постоянно, но вроде потихонечку начинаю оживать.

– Это хорошо.
– Он вернул меня в исходное положение.
– Раз есть чему болеть, значит живой.

– Сэр Дако, скажите мне, все получилось?
– Меня уже извел этот вопрос.
– Я что-то ничего не ощущаю в себе!

– Сынок, в себе ты можешь ощутить только ... в ....
– Признаться не ожидал я от этого убеленного сединами мудреца такой скабрезности!
– А вот магия она так просто не придет.

Сухой палец старика постучал меня по лбу, вызвав круги перед глазами.

– Здесь, здесь все, что теперь тебе нужно!
– Он прокашлялся.
– Чистый ничем не замутненный разум вот инструмент магии! Это тебе не бабочки в животе и огонь в сердце как поют поэты, это магия, она остра и холодна, она чистый эквивалент мысли!

– Я не понимаю...

– Ты думаешь, я понимаю?
– Он рассмеялся в полный голос.
– Мальчик мой! Мир настолько велик и безграничен, что нам и крохотной доли не осмыслить от него! Ты давай набирайся сил, отъедайся, я тоже немного приведу себя в порядок, и уж тогда...тогда я покажу тебе все что знаю, и уж поверь мне, этого не мало!

Постепенно я вновь входил в распорядок привычной жизни. Пока пришлось отложить фехтование и танцы, я практически не выходил из апартаментов, но зато у меня была возможность поработать, на свое благосостояния доведя до ума, некоторые бизнес проекты, бес зазрения совести скопированные мною из памяти, моего мира.