Джесси оперся о стол руками. Он смотрел в сторону от своего брата.

На сцене произошла вспышка, и воздух наполнился искрами. Взорвался усилитель. Тайгер вылетел в зал в облаке дыма. Его гитара издавала громкий свистящий звук.

Марк отвез нас с Брайаном ко мне домой. Мы ехали в его машине, слушали радио, переживая случившееся в клубе. «Скорая помощь» и пожарные прибыли, когда мы покидали клуб. Джесси там уже не было. Он уехал, ни с кем не простившись.

Пока Брайан ходил к Карлу и Ники, чтобы забрать Люка, Марк проводил меня до дверей. Из окон дома Винсентов лился янтарный свет. Над нами склонялись дубы, а через забор переваливался плющ, мерцавший в свете луны.

Мне захотелось сказать Марку что-нибудь ободряющее.

— Когда Брайан повезет Люка домой, тот будет похож на обычную куклу.

— Ты хорошо относишься к Люку.

— Относиться хорошо к такому очаровательному созданию, как Люк, нетрудно.

— Брайану очень нравится, когда ты проводишь с ним время. Жаль, что у Люка нет матери.

Лицо Марка помрачнело.

— Ты скучаешь по своим девочкам?

— Это все равно как если бы у меня отрезали часть меня самого.

Он замолчал. Это говорило о многом. Мне было известно, что однажды его жена пришла домой и сказала, что их семейная жизнь окончилась, взяла детей и уехала к себе домой, в Гринвилл, в Южную Каролину.

Марк вынул бумажник.

— Вот, посмотри.

Он дал мне дюжину фотографий. Дочери были очень на него похожи — те же выразительные глаза, загадочные улыбки. Волосы, заплетенные в косички, украшены многочисленными безделушками.

— Это Лорен, а это Хоуп, — показал он.

— Они очаровательны.

Он положил фотографии обратно в бумажник. Мы продолжали стоять под лампочкой, освещавшей крыльцо.

— Итак, — сказал он.

Он колебался, словно спрашивая разрешения говорить.

— Марк, ты фактически член семьи. Ты вправе задавать любые вопросы, которые удовлетворят твое любопытство. Ну, давай.

— О вас с Джесси.

Мне было холодно. Пальцы окоченели.

— Сегодняшний вечер навеял плохие воспоминания.

Он смотрел на огромное зимнее небо. А из-за черного силуэта гор за нашей беседой следила Полярная звезда.

— Сдается мне, вы оба много спорите друг с другом.

Бог мой, еще один старший брат! Я вышла из круга света.

— Позволь мне объяснить кое-что. Мы с Джесси оба юристы. Каждый из нас принимает участие в спорах для того, чтобы зарабатывать на жизнь. И юристы мы неплохие.

— Вам нравятся подобные стычки?

— И это говорит мне человек, который получает деньги за то, что гоняет на своем самолете за другими самолетами.

— Ну что ж, ты права. И все же жизнь кажется слишком суетной, если такое происходит изо дня в день.

— Вы сговорились с Брайаном заранее, чтобы выступить против меня? Послушай, Джесси сегодня вечером расстроился потому, что…

— Выступить против тебя? Ты полагаешь, что Брайан намерен изводить тебя по этому поводу?

Я фыркнула.

— Сегодня вечером Брайан вел себя странно. Обычно Джесси принимает такие вещи близко к сердцу.

— Брайан очень хорошо относится к Джесси.

Я остановилась.

— В самом деле?

— Если бы не Джесси, он был бы сейчас мертв. Ты не можешь не знать, насколько он ему благодарен.

Я кивнула. Вообще к Марку я испытывала огромную душевную теплоту.

— Но, — добавил Марк, — я считаю, что Джесси относится к тебе слишком сурово. Люди с высокой интеллектуальной самооценкой именно так обычно и поступают. Уж поверь мне. Я знаю это по себе.

Я восприняла это не только как намек на его печальный семейный опыт, но и как отправную точку для дальнейшего разговора. В холодном ночном воздухе я почувствовала тепло дружеских уз — таких, которые зарождаются, когда с тобой разговаривают как с младшей сестрой, когда есть общие воспоминания, таких уз, которые возникли сейчас между мной и Марком. Я почувствовала себя глупенькой маленькой девочкой.

— Я не хочу, чтобы Брайан беспокоился по этому поводу, — сказала я.

Марк кивнул.

— Джесси для меня все. Но иногда… — Я помедлила. — Ты попал в точку. Он слишком суров к себе, порой даже беспощаден. Именно поэтому он так расстроился в клубе. — Я смотрела в темноту. — И это меня беспокоит. А что, если я не оправдаю тех надежд, которые он на меня возлагает?

Марк стоял передо мной, прямой, как стена.

— Если это так, то он дурак. Потому что ты прекрасна.