Он снова оделся и был уже полностью готов, когда робокар прогромыхал по бетону поля, направляясь к его кораблю, чтобы отвезти его назад в здание вокзала.

Он договорился встретиться с другим Эвингом в зале для отдыха, в том самом, где он впервые встретился с Ролланом Фирником по прибытии на Землю. Зал встретил его ровным гудением разговоров многочисленных пассажиров. Его взгляд остановился на высокой и стройной, одетой в костюм–двойку фигуре за столиком в дальнем конце зала.

Он подошел и сел за столик, не спрашивая разрешения. Человек за столиком улыбнулся ему спокойно и уверенно. У него закружилась голова.

— Я даже не знаю, с чего начать. Кто вы? — спросил он.

— Я уже сказал. Я — это ты сам! Я — Бэрд Эвинг!

Интонация, тембр голоса, улыбка — все соответствовало. Эвинг почувствовал, что все вокруг поплыло перед его глазами. Он глядел прямо в зеркальное отображение самого себя, находящегося по ту сторону столика.

— Но я считал, что ты мертв! — произнес Эвинг. — В записке, которую ты мне оставил, говорилось…

— Я не оставлял тебе никакой записки, Бэрд, — сразу же прервал его другой Эвинг.

— Хорошо, — согласился Эвинг, — давай все по порядку. — Этот разговор походил на какой–то кошмарный сон. Он задыхался от застывшего в горле комка. — Ты спас меня от Фирника, верно?

Собеседник кивнул.

— И ты отвез меня в гостиницу, уложил в постель и написал записку, в которой старался мне все объяснить. В конце концов ты написал, что намерен спуститься вниз, в вестибюль, чтобы взорвать себя в киоске энергитрона…

Его собеседник смотрел на него изумленными глазами.

— Нет! Все было совершенно не так, Бэрд. Да, я привез тебя в гостиницу и уложил в кровать. Потом я ушел. Я не оставлял тебе никакой записки, в которой бы грозился совершить самоубийство.

— И ты не оставлял мне денег? А как насчет бластера?

Человек по ту сторону стола недоуменно качал головой.

Эвинг на мгновение закрыл глаза.

— Но если эту записку оставил мне не ты, тогда кто же ее оставил?

— Расскажи–ка о записке подробнее, — попросил другой Эвинг.

Эвинг вкратце изложил по памяти содержание этой записки. Другой Эвинг внимательно слушал, загибая пальцы. Когда Эвинг умолк, он еще некоторое время глубокомысленно молчал, морща брови. Наконец он произнес:

— Теперь понятно. Нас было четверо.

— Что!?

— Попробую объяснить все по порядку. Я — первый из нас, который прошел через все это. Все началось с парадокса замкнутого круга, в котором было только два участника: «я» — в камере пыток, «я» — будущий, «я» — вернувшийся из будущего, чтобы спасти самого себя. Было четыре отдельных расщепления континуума: тот Эвинг, который умер под пытками, который спас измученного пытками Эвинга, оставил записку и совершил самоубийство, тот, который спас измученного пытками Эвинга, но самоубийства не совершил, и, наконец, был еще Эвинг, который был спасен, но сам не вернулся в прошлое, чтобы стать спасителем, и тем самым разорвал этот порочный круг. Двое из четырех Эвингов еще живы — третий и четвертый. Ты и я.

— Мне кажется, что какой–то смысл в этом есть, — очень тихо произнес Эвинг. — Но при этом остается один лишний Бэрд Эвинг, не так ли? После того, как ты осуществил мое спасение, почему ты решил остаться в живых?

Другой пожал плечами.

— Я не отважился на риск самоубийства, так как не знал, что могло при этом случиться.

— Нет! Знал, — обвиняющим тоном произнес Эвинг. — Ты знал, что следующий в данной последовательности остается в живых. Ты мог бы оставить ему записку, но не сделал этого. И поэтому он пошел по цепи, оставил мне записку и сошел с дороги.

Второй Эвинг грустно улыбнулся.

— По–видимому, он был более храбрым, чем я.

— Но как это могло быть? Разве мы все не одинаковы?

— Это так, — снова печально улыбнулся другой. — Но человек — существо очень сложное. Жизнь не является простой последовательностью логически обоснованных событий. Она скорее является переходом от одного сурового решения к следующему. Семена моего решения были в прото–Эвинге. Отсюда побуждение к самоубийству. Я смотрел на происходящее одними глазами, он — несколько иными. И вот я здесь, а он — там.

Эвинг понял, что сердиться бесполезно. Человек, который сидел напротив него, был им самим, а кому, как не ему, знать, что он всегда был полон внутренних противоречий, что в нем уживались различные, как сильные, так и слабые стороны, что характерно не только для него, Бэрда Эвинга, но и для любого другого человека. Сейчас не время для упреков. Однако он предвидел возникновение серьезных проблем.

— Так что же нам теперь делать? — спросил он.

— Существует причина, из–за которой я снял тебя с корабля. И она вовсе не в том, что я хочу остаться здесь, на Земле.