Когда мы подошли к калитке виллы Голубого, мне стало как-то не по себе. Неужели и правда не побоимся? В прошлый раз ничего хорошего из этого не вышло. А ведь тогда был день и солнце светило. А сейчас вон какая темнотища. И на небе лохматые тучи — будто чёрные великаны с седыми волосами. И тихо-тихо — будто великаны там над нами затаили дыхание. В такие вот именно ночи могильщики, привидения и одноногие бандиты с деревяшками назначают свидания на кладбищах.

Калитка была заперта — толстенная цепь и висячий замок. А забор был слишком высокий — с нашим Могиканином через такой не перелезешь.

— Вот чёрт! — сказал я, но в душе даже обрадовался, что наши планы сами собой расстроились: теперь можно было со спокойной совестью повернуть назад.

— Задачка для дошкольников, — сказал Стаффан, осмотрев замок. — «Оптимус», размер — средний.

Он порылся в своём рюкзачке и вытащил какую-то изогнутую железяку. Всунул эту штуковину в отверстие для ключа и поковырялся. Вдруг что-то щёлкнуло, и замок открылся.

— Видал? — ухмыльнулся он с довольным видом.

Я молчал. А про себя ругал последними словами всех этих бездарных идиотов, которые делают такие халтурные замки. Ничего не попишешь, думал я, придётся теперь как ни в чём не бывало тащиться за ним на верную гибель. Наверняка ведь нарвёмся на неприятности. Чует моё сердце. Так какого же лешего, спрашивается, я сразу не отказался? Почему не сказал Стаффану, что не хочу в этом участвовать? Почему всегда так получается, что Стаффан проворачивает всякие там свои идеи — я же просто тащусь за ним, как верный пёс? Когда я сбежал и был один, мне приходилось решать всё самому. Я был самостоятельный человек. А теперь? Как Стаффан — так и я.

С другой стороны, случись что — я бы опять к нему первому побежал. Он всегда умел найти выход даже из самых безвыходных положений.

Калитка со скрипом приоткрылась. И вот мы, значит, залезли ночью в чужой сад. Фонарики наши мы погасили. Повсюду лежали тени — от кустов, от живых изгородей, от деревьев и штакетника. А мне повсюду чудились какие-то жуткие существа. И никаким героем я себя уже не чувствовал. Хотя вообще-то у героев, может, тоже сохнет во рту и мурашки бегут по спине, а в животе будто сидит холодная лягушка. Может, они просто виду не показывают.

Мы крадучись пробирались через сад. Собаки, как говорил Стаффан, содержались за проволочной оградой рядом с домом. Наш Могиканин шагал, задрав пятачок к небу, будто решил посмотреть, какая будет погода. Вид у него был ужасно важный. Мне в ботинок попал камешек. Пока я снимал ботинок, Стаффан с Могиканином ушли вперёд. Мне хотелось крикнуть, чтоб они подождали, но я героически сдержался.

Я на цыпочках побежал за ними. И вдруг столкнулся нос к носу с каким-то огромным человеческим существом! Рот у существа был искривлён в насмешливой ухмылке. Оно уставилось на меня жуткими пустыми глазами и явно собиралось заколоть меня копьём. Я в страхе отскочил и ударился о столб с большущей уродливой вазой наверху. Столб покачнулся, и ваза с диким грохотом рухнула на землю — наверно, перебудила весь поселок.

Всё пропало! Лучше бы уж этот проклятый кувшин одним ударом размозжил мне голову! Я валялся на земле как дурак и не мог двинуться с перепугу. А существо и пальцем не шевельнуло. Тогда я присмотрелся получше и понял, что это никакой не человек. А просто одна из этих дурацких садовых статуй Голубого — толстая женщина с копьём в руке. Когда я подполз поближе, я увидел внизу надпись: «ДИАНА НА ОХОТЕ». А я-то, лопух, принял эту тётку за привидение. Почему я оказался таким трусом? Как меня угораздило трахнуть этот уродский горшок?

В доме зажёгся свет. Открылось окно, и высунулась чья-то голова.

— Кто там? — прорычала голова злющим голосом.

Ни у Стаффана, ни у Последнего-из-Могикан, ни у меня отвечать на этот вопрос никакого желания не было. И эта самая Диана, естественно, тоже промолчала.

Мы затаились, прижавшись к земле, как полевые мыши, учуявшие в воздухе шайку голодных разбойников-филинов. Прошла, казалось, целая вечность, пока голова скрылась и свет в окошке погас. Я перевёл дух и подполз на четвереньках к Стаффану.

— Ты что, сдурел? — прошипел он. — Прямо слон в посудной лавке.

— На меня напала статуя, — объяснил я.

— Придётся быть вдвойне осторожными, — прошептал Стаффан. — Они теперь наверняка будут начеку.

Вообще-то, по-моему, Стаффану очень даже нравилось, что стало вдвойне опасней. Так было увлекательней, а Стаффан был просто помешан на «увлекательности». Прямо болезнь какая-то. Псих ненормальный, подумал я.

Мы, как индейцы, бесшумно пробирались через этот чёртов сад, который для меня лично был всё равно что смертоносные джунгли, битком набитые скорпионами, гремучими змеями и ядовитыми растениями. Стаффан обвязал морду Могиканина своим шарфом, чтобы тот не выдал себя. Я старался не дышать.