«Богатство. Здесь уже предположено понятие «стоимости», которое еще не развито; ведь богатство определяется как «сумма стоимостей», как «сумма вещей, обладающих стоимостью», которыми владеют...» 3. Пятнадцать лет спустя, возвращаясь к этому пункту, Маркс раскрывает тайну этого безвыходного логического круга: «Если в теории понятие стоимости предшествует понятию капитала, но, с другой стороны, предполагает в качестве условия своего чистого развития способ производства, основанный на капитале, то это имеет место и в практике. Поэтому экономисты неизбежно рассматривают в одних случаях капитал в качестве творца стоимости, в качестве источника последней, а в других – предполагают стоимость для объяснения образования капитала, а сам капитал изображают всего лишь как сумму стоимостей в некоторой определенной функции» 4.

Этот логический круг в определениях получается с неизбежностью именно потому, что любой предмет в действительности есть продукт диалектического развития, благодаря которому исследуемая наукой реальность всегда выступает как система взаимообусловливающих друг друга сторон, как исторически возникшая и развившаяся конкретность.

Капитал, действительно предполагая и деньги и стоимость в качестве предпосылок своего возникновения, при своем рождении тотчас превращает их во всеобщие формы своего собственного движения, в абстрактные моменты своего специфического бытия. В итоге он и предстает перед глазами наблюдателя, созерцающего уже исторически сложившееся отношение, в качестве творца, стоимости. И трудность заключается здесь в том, что только появление капитала превращает стоимость в [90] реально-всеобщую экономическую форму всего производства, всей системы экономических отношений, До этого – до появления капитала – стоимость является чем угодно, но только не всеобщим экономическим отношением, уже потому, что в нее не входит такой важнейший «особенный» фактор производства, как рабочая сила.

Рассечь логический круг в определении стоимости и капитала «невозможно никакими логическими ухищрениями, никакими семантическими манипуляциями с понятиями и их определениями», ибо он возникает вовсе не из «неправильности» в определении понятий, а из непонимания диалектического характера взаимосвязи между тем и другим, из отсутствия действительно исторического подхода к исследованию этой взаимосвязи. Только исторический подход дает возможность найти выход из круга, точнее, – вход в него. Поскольку буржуазным экономистам чужд такой подход, постольку круг для них безвыходен.

Неудача таких попыток связана с непониманием конкретности как исторически развившейся и продолжающей разбиваться системы внутренне взаимодействующих явлений, как исторически развившегося «единства в многообразии». Но именно такое – диалектическое – понимание конкретности дало Марксу в руки методологический ключ к решению основных теоретических проблем политической экономии, в частности, с этим связано то обстоятельство, что только Марксу удалось рационально разрешить и тайну товарного фетишизма. В состав конкретности товарно-капиталистического мира входят лишь те объективные формы движения, которые этот мир не только предполагает в качестве предпосылок, но и сам же воспроизводит как свой специфический продукт, полагает как свое следствие.

Ведь и солнце, и товар, и полезные ископаемые, и деньги, и «свободная» рабочая сила, и наличие машинной техники – всё это одинаково объективные предпосылки и условия, при отсутствии которых капитал ни возникнуть, ни существовать не может. Но ни природные условия возникновения, ни технические характеристики машин, ни антропологические особенности человека с его способностью трудиться не составляют всеобщих и необходимых имманентных форм существования капитала. [91]

В виде конкретных теоретических характеристик анализ Маркса удерживает лишь те всеобщие и необходимые условия бытия капитала, которые движением самого же капитала и воспроизводятся. Капитализм воспроизводит не рабочую силу как таковую, не полезные ископаемые и прочие вещественные компоненты, а рабочую силу как товар, т.е. ту общественную форму, в которой рабочая сила функционирует внутри развитой системы капиталистических отношений.

Рабочую же силу как таковую, как совокупность психических и физиологических способностей создает, производит и воспроизводит иной процесс или процессы. Капитализм ее не производит. Точно так же, как не производит ни солнечного света, ни полезных, ископаемых, ни воздуха и т.п., зато он воспроизводит те общественные формы, внутри которых и посредством которых все эти вещи приобщаются к его специфическому движению и совершают свое движение внутри его организма, как его формы.

Примененный здесь Марксом критерий для различения имманентных форм движения предмета есть критерий по существу всеобщий, логический. Это значит, что любой единичный предмет, вещь, явление, факт приобретает ту или иную конкретную форму своего существования от того конкретного процесса, в движение которого он оказывается вовлеченным; любой конкретной формой своего существования любой единичный предмет обязан не себе, не своей самодовлеющей единичной природе, а той конкретной исторически развившейся системе вещей, в которую он попал, внутри которой он возник.

Золото само по себе вовсе не есть деньги. Деньгами его делает процесс товарно-денежного обращения, в который золото вовлечено. «Стул на четырех ножках под бархатным покрывалом в известных условиях представляет трон, но на этом основании этот стул, эта вещь, служащая для сиденья, не есть трон благодаря природе своей потребительной стоимости» 5, т.е. он по своей имманентной природе, «в себе и для себя», взятый в абстракции от тех специфических условий, внутри которых он только и есть трон, троном вовсе не является. [92]

Здесь ясно видно, какое огромное значение имело диалектическое понимание конкретности теоретических абстракций в процессе преодоления натуралистических фетишистских иллюзий, окутывающих природу стоимости, как и всех производных от нее форм, вплоть до процента, ренты и т.п.

Золото по своей природе является деньгами столь же мало, сколь мало уголь по своей природе есть топливо для паровоза, сколь мало луна является покровительницей влюбленных, а человек – рабом или патрицием, пролетарием или буржуа, философом или математиком. И, например, искать реальную основу математических способностей в физиологических особенностях мозга столь же нелепо, сколь нелепо искать определения денег путем химического, анализа золота.