Моя темница оказалась довольно просторной. Во всяком случае, мне так казалось, а точнее я делала все, чтобы мне так казалось. Я представляла, что это вовсе холодная сырая комната, расположенная под землей, а берег океана с лазурной кристально чистой водой и белоснежным песком. Порой, я даже слышала шум прибоя, крик чаек…

Однажды, еще до того момента, как я позабыла, что такое солнечный свет и кем являюсь на самом деле, я попыталась сбежать.

Никогда не считала себя слабачкой.

Палач в очередной раз принес мне еду. Его насмешливый, чуть с хрипотцой голос разрезал безмолвие, словно острое лезвие бритвы:

– Ты еще не вспомнила, куда отправился Сергей?

Тишина.

– Эй, детка! Решила поиграть со мной? Так я сегодня не в настроении.

Послышался легкий шорох. Он стал спускаться.

Я затаила дыхание. Мышцы болели от напряжения. Дикое желание вырваться на свободу медленно овладевало мной.

«Ну, давай же! Еще немного! Еще пару шагов!» - пульсировала в голове мысль.

Мой план был предельно прост. Претвориться мертвой, тем самым, введя противника в заблуждение, а затем, когда он спустится, сделать ему подсечку и быстренько выбраться из погреба, не забыв за собой запереть дверь.

Наивная дурочка.

Только я подскочила к Палачу, как тот сам резко выбросил ногу вперед и одним ударом в область чуть выше живота впечатал меня в стену. Я пребольно стукнулась головой, в легкие, на некоторое время перестал поступать кислород.

Я потеряла сознание, а когда очнулась, поняла, что у меня сломано одно или несколько ребер. Дышать было больно, особенно когда зашлась хриплым кашлем.

В лицо ударил невыносимо яркий свет фонарика. Я зажмурилась.

Палач подошел ко мне, присел на корточки и взял пальцами мой подбородок. Они были теплыми, в отличие от его взгляда. Мы долго смотрели друг другу в глаза. Я с ненавистью, он с равнодушием.

– Больно?
– поинтересовался он, как будто это его действительно волновало.

Я лишь кивнула.

– Тогда, почему бы тебе ни рассказать мне, где Сергей, - вновь заговорил блондин, проводя рукой по моим растрепанным волосам.
– Это так просто. Твои мучения сразу же прекратятся.

– Я не знаю, - выдохнула я.

– А я хотел как лучше, но, по-видимому, ты сдохнешь, точно крыса. Люди очень глупы. Твой Сергей с самого начала намеревался кинуть тебя, а затем и твою мамочку. Мы, к сожалению, не успели взять его. Умная оказалась сволочь.

– Видишь, ты сам утверждаешь, что он собирался кинуть меня. Так зачем ему тогда говорить, куда он отправится с деньгами?

– Твоя мать перед смертью утверждала, что ты знаешь, где он.

– Но я не знаю где Сергей!

Впервые за долгий период, я произнесла это имя, и мое сердце затопило горем и отчаяньем.

– А теперь, скажи мне, любя этого мерзавца, смогла бы ты предать его?

Я молчала, слезы выступили на глаза.

– Нет, не смогла, - призналась я.

– Так почему я должен тебе верить?

– Потому, что я не знаю где он!

– Мы это уже проходили, - покачал блондин головой, доставая из кармана куртки шприц.

– Что это?
– дрожащим голосом спросила я.

– Витамины, - усмехнулся он.

Я резко дернулась в сторону, и мое тело тут же отозвалось на это движение пронзительной болью.

– Нет, пожалуйста, не надо, - умоляла я.

– Не шевелись, скоро тебе станет легче.

– Пожалуйста, я сделаю все, что ты захочешь.

– Мне нужен ответ на мой вопрос.

– Я не знаю.

– Не знай и дальше.

Я понятия не имела, что он вколол мне в одну из вен на левой руке, вот, только мне стало как-то безмятежно, черты его лица, да и сам весь он расплывался у меня перед глазами, в ушах нарастал мерный гул. Но нет, этот шум не раздражал, а наоборот успокаивал.

С этого момента у меня нет будущего, прошлое и настоящее сливаются воедино. Агония…

Кто я? Где я? Дышать… так трудно…

Распахнуть глаза… еще труднее.

Что это? Прикосновение? Я вздрагиваю. Он здесь. Но кто он такой? Такой прекрасный, словно одно из этих белокрылых созданий, называющих себя ангелами. Я тяну к нему руки, пытаюсь сказать «не уходи», но вырывается только легкий стон. Мои губы пересохли и кровоточат…

Холод.

Так холодно, будто отняли душу.

Но я знаю, он придет и согреет меня, облегчит мои страдания, даст то, чего я больше всего на свете жажду.