— Косвенных причин смерти с медицинской точки зрения нет? — спросил прокурор.

— Нет. Если не считать воспаления слизистой оболочки носа, называемой в простонародье насморком… — Медников хитровато покосился на Славу Голубева: — Я понятно говорю, товарищ Голубев?

— Понятно, товарищ кандидат медицинских наук.

— Так вот, если не считать хронического насморка, которым страдал старик, он был практически здоров. Перед тем как выпить ацетон, старик пил водку, однако признаков алкогольного отравления не обнаружено.

— Кто же ему подсунул этот ацетон? — будто рассуждая сам с собою, спросил подполковник.

— Вопрос не по моей части.

— Имею в виду: не сам ли старик хлебнул ацетона, чтобы свести счеты с жизнью?

— Для таких целей самоубийцы предпочитают уксусную и соляную кислоты. Ацетон у них не котируется.

— Сколько старику было лет?

— Семьдесят четыре — семьдесят пять.

Подполковник повернулся к эксперту-криминалисту Семенову. Привыкший к уставному порядку, Семенов поднялся со стула и открыл папку, которую до этого держал на коленях.

— У меня такое предположение, — заговорил он, — что ацетон, выпитый стариком, был налит в стакан другим человеком. Во-первых, на поднятой у трупа бутылке отпечатков погибшего нет. Есть они только на осколках стакана. Во-вторых, из отпечатков, обнаруженных на бутылке, самые свежие и пригодные для идентификации — отпечатки пальцев и ладони правой мужской руки. Они дают основание предполагать, что этот мужчина наливал ацетон в стакан. Пальцы крупные, рука, судя по величине и оттиску ладони, сильная. Есть пальцевые отпечатки этой руки и на осколках стакана, В нашей дактилоскопической картотеке подобных отпечатков нет. Отпечатков старика тоже не имеется…

— Надо запросить Главный информационный центр МВД, — воспользовавшись паузой, вставил Голубев.

— Уже запросили, — взглянув на него, сказал подполковник.

Семенов достал из папки несколько фотографий, разложил их в определенной последовательности на столе и заговорил снова:

— Любопытные выводы напрашиваются при изучении следов на проселочной дороге в районе обнаружения трупа. Судя по тележному следу и отпечаткам копыт лошади, у которой правая передняя нога не подкована, подвода двигалась со стороны полустанка. Метров пять не доезжая до костра, она свернула с дороги и остановилась на опушке рощи. За нею ехали на другой подводе, которая двигалась в этом же направлении и останавливалась на дороге, свернув к обочине, напротив костра. Судя по тому, что лошадь ни разу не сменила ногу, стоянка была короткой, но со стороны костра кто-то подходил к телеге. Отпечатки сапожных подошв сорок шестого размера подсказывают, что это был рослый мужчина.

— Возница не слезал с телеги? — спросил подполковник.

— Следов нет.

— А лошадь подкована?

— Да. После костра подводы поменялись очередностью и, проехав проселочной дорогой около ста метров, выехали на шоссе со щебеночным покрытием. Здесь их след обрывается… — Семенов, задумчиво глядя на разложенные по столу снимки, помолчал. — Бирюков привез из Березовки надломленную подкову. Вместе с ним мы пробовали определить: не от той ли лошади, которая сворачивала к роще, эта подкова? К сожалению, положительного результата не добились, так как к расковавшемуся копыту налип грунт и гипсовый слепок со следа получился неудачный. У меня все.

— Ну а что Бирюков с Голубевым узнали в Березовке насчет Глухова? — спросил прокурор.

Антон спокойно, с необходимыми подробностями стал докладывать о своих наблюдениях, не умолчав при этом и о «художествах» Торчкова. Когда он закончил говорить, началось оживленное обсуждение, итог которому подвел подполковник Гладышев:

— Считаю, товарищи, версию с Глуховым надо отработать до конца. И вот почему. Во-первых, ацетон на полустанке обнаружен только у его племянника; во-вторых, в четверг Глухов приезжал к племяннику на лошади и вернулся в Березовку поздно ночью; в-третьих…

— Смерть старика наступила близко к полуночи с четверга на пятницу, — быстро добавил судмедэксперт Медников.

— Правильно, Боря, — посмотрев на него, сказал подполковник.

Следователь Лимакин повернулся к прокурору:

— Может, вызовем Глухова на допрос? Или мне в Березовку съездить с ним побеседовать?

Прокурор отрицательно покачал головой:

— Не торопись становиться на официальные рельсы. Если Глухов виновен, это прежде времени насторожит его. Надо обстоятельно допросить племянника. Признаться, первоначальные показания этого молодого человека мне совершенно не нравятся. Что-то крутил он тебе…

— А я сейчас же поеду в райпотребсоюз искать однорукого заготовителя, — решительно сказал Слава Голубев. — Не случайно, по-моему, состоялась ночная прогулка по Березовке до дома Глухова.

Прокурор утвердительно кивнул:

— Хватит совещаться, начнем работать.

Гладышев посмотрел на Антона:

— Останься на минутку.

Все почти одновременно поднялись. Когда дверь за ушедшими закрылась, подполковник, глядя на Антона, заговорил:

— Из управления торопят, чтобы ты ехал к новому месту работы. Я взял на себя смелость сказать, что в ближайшие дни выехать не сможешь, поскольку работаешь в группе по расследованию происшествия. Приказ о твоем назначении уже подписан, но, если согласишься недельку поработать у нас, управление возражать не будет.