Раздумывая, Антон шел по Красному проспекту. День кончался. Киоскеры бойко торговали вечерней газетой, на остановках люди втискивались в автобусы. Неподалеку от старинного, с башенками, здания ресторана «Орбита» над раскрытым этюдником сутулился пожилой художник в толстом мохнатом свитере.

«Надо, поговорить с этим маэстро насчет иконной живописи. Может быть, он и Зарванцева знает», — подумал Антон, подходя к художнику поближе. Художник быстро набросал на этюде последние мазки. Оценивая сделанное, откинул назад волосатую голову и, словно обращаясь к Антону, буркнул:

— Ну как?..

— По-моему, здорово, — воспользовавшись случаем завести разговор, сказал Антон.

— А по-моему, цветная фотография вышла, — недовольно проворчал художник.

— Разве это плохо? Прямо как в жизни, похоже.

— В искусстве, молодой человек, все должно быть как в жизни, и все не так.

— Простите, как вас зовут?

— Николай Демьяныч.

— Вы профессионал, Николай Демьянович?

— Я художник, а не канадский хоккеист.

Антон засмеялся:

— У меня есть один знакомый, который считает себя художником-профессионалом. Зарванцева Альберта Евгеньевича знаете?

— Художник Зарванцев скончался лет пять назад.

— Скончался?.. — удивленно спросил Антон.

— Как художник, разумеется.

— А как человек?

— Как человек Альберт Евгеньевич здравствует и преуспевает в заработках. Легкими рублями соблазнился.

— Если не секрет, что это за рубли?

— Вам лучше знать, он ведь ваш знакомый.

— Мы недавно познакомились.

Николай Демьяныч, словно раскуривая невидимую трубку, засопел. Уложив этюдник, он покосился на погоны Бирюкова:

— Вы из ОБХСС?

— Я старший инспектор уголовного розыска.

— Раньше у Зарванцева в угрозыске знакомых не было.

— Свидетелем по одному делу проходит.

— Свидетелем?.. — Николай Демьяныч, вскинув на плечо ремень от этюдника, кивком головы показал на аллею сквера, начинающегося сразу от ресторана «Орбита».

Бирюков неторопливо пошел рядом. Художник оказался в общем-то разговорчивым человеком. Как выяснилось, он знал Зарванцева давно — с той поры, когда Алик, закончив училище живописи, появился в Новосибирске и стал работать в мастерских художественного фонда. Среди начинающих Алик выделялся обостренным восприятием цвета и феноменальной зрительной памятью. Около десяти лет Зарванцев увлеченно работал в мастерских. За это время сделал много творческих работ, несколько раз участвовал в зональных выставках, но потом вдруг как-то охладел к творчеству и занялся оформительской работой.

— Иконами Зарванцев, случайно, не занимался? — подводя разговор к интересующей теме, спросил Антон.

— Кому они нужны? — удивленно вскинул брови Николай Демьяныч. — В наше время церквей немного, чтобы на иконах зарабатывать.

— Я имею в виду те иконы, которые теперь в моде у коллекционеров, — уточнил Антон свой вопрос.

— Зарванцев не мошенник. Да и необходимости у него нет заниматься рискованными подделками. Алик на элементарной халтуре успешно зарабатывает.

— Разве оформительская работа по договорам — халтура?

— Откровенная. Все делается по трафарету.

— На творческой работе таких денег не заработать?

— Творчество — это постоянный поиск и бессонные ночи, это максимальная трата нервных клеток и клубок сомнений, широкие полосы неудач. В творчестве наскоком крепостей не берут и, думая только о деньгах, успеха не добиваются. Успех приходит с годами напряженного, кропотливого труда. Не у каждого на это хватает терпения.

— У Зарванцева не хватило?

— Надломился он как-то… Мельчить стал, в рюмочку заглядывать. А когда денежный человек начинает увлекаться этим делом, — Николай Демьяныч щелкнул себя по горлу, — вокруг него мигом собирается круг разных неудачников и прохиндеев.

— Мне, например, Зарванцев показался скромным и порядочным человеком, — сказал Антон.

— Да, этого пока у Алика не отнимешь, — согласился Николай Демьяныч.

— Почему «пока»?

— Потому, что неисповедимы пути, по которым может скатиться слабый человек.

Оперативники появились у кинотеатра «Аврора» за час до начала сеанса. Повторно демонстрирующийся фильм «Есения» привлек много зрителей, и около входа оживленно сновали добытчики лишних билетов. Особенно суетилась пожилая, с крупными серьгами цыганка. Путаясь в длинной юбке, она со всех ног бросалась к каждому подходившему мужчине, выкрикивая одно и то же:

— Красавец, продай лишний билетик!

С такой же просьбой цыганка подскочила и к одетому в штатское Бирюкову. Получив отрицательный ответ, на одном дыхании выпалила:

— Тогда угости папиросой, ненаглядный, большая перемена в жизни тебя ожидает.

— Не курю, — сухо обронил на ходу Антон.

— Плохая перемена тебе будет, — бросила ему вслед цыганка и заторопилась к следующему:

— Красавец, продай билетик!..

Находящееся рядом с кинотеатром кафе «Минутка» было самым удобным местом для наблюдения за входом. Купив два стакана кофе, Бирюков занял столик в углу. Потянулись длинные минуты напряженного ожидания.