— Олежка Сморчок, — стал объяснять Данила, — сынок Корявого Сучка. Вон их дом! — он показал пальцем за спину. — Папаша Сучок, дядька здоровый, бугаище… дуб, а вот сыночек не в него, в мамку пошел, мозгляк получился. Его в школе еще все называли не Сучком, а Сморчком, Олежкой Сморчком, за дохлость.

— А от нас ей чего надо?

— Скучно, наверно, одной! Позабавиться решила.

Логика в рассуждениях Данилы была. Потупившись, я предложил нейтральный вариант.

— Спрятаться бы где-нибудь поблизости.

— Зачем?

— Хоть одним глазком…

— Ладно, согласен, с нее не убудет. С овцы хоть шерсти клок, — усмехаясь, поставил окончательную точку в раскладе на завтрашний день мой дружок.

Мы сходили на то место, где лежала красавица, и осмотрелись. Равнинная местность и чуть пологие склоны — нигде не спрячешься. Но, когда мы отошли от берега, метрах в пятидесяти увидели заросший травой окоп времен Великой Отечественной войны. Далековато, правда, был этот окоп от места, где загорала красавица, однако на безрыбье и рак рыба. Хоть издалека поглазеть. Издавна известно — мечта слаще действительности.

— У тебя же бинокль есть, — неожиданно вспомнил Данила, когда мы облокотились на бруствер окопа. Я хлопнул себя по лбу, действительно, как же я о нем забыл. А место, выбранное нами, и впрямь было великолепное. Хорошо умели в войну маскировать боевые позиции, пока не подойдешь, не заметишь. Мы с Данилой решили устроить в этом окопе скрытый наблюдательный пункт.

Вот и летел теперь я с биноклем на берег озера, чтобы загодя занять выгодные позиции. Мисс «Север России» прошлый раз появилась к двенадцати часам, а сейчас не было еще и десяти. Данила давно меня ждал.

— Отличная позиция, — похвалил он окоп военных времен и стал рассматривать в бинокль оба берега, — как на ладони все видать: и где бегает Кешка, и где пасется Машка, и где будет лежать Наташка. На кого хочешь, на того и смотри. Лепота!

Правда, на козу он так ни разу и не глянул. Сегодня Машку мой дружок посадил на привязь. Подстраховался, чтобы не сбежала. Привязал он ее чуть-чуть левее того места, где мы расположились, подальше от берега, так, чтобы обзор она не закрывала.

— Веревка короткая, — усмехнувшись, сделал я ему замечание, скептически оценив проведенные подготовительные мероприятия. — Ты бы кандалы еще козе надел, инквизитор. Животное пожалей!

Данила, думая, что я над ним смеюсь, возмущенно воскликнул:

— Ты не на веревку, ты на площадь пастбища смотри, формулу знаешь — пи эр квадрат? Она больше радиуса на «квадрат» и на «пи».

— Именно на «пи», — поддел я своего приятеля. — Вдруг Машка захочет воды напиться и не сможет, иди кол перебей. Кто его знает, сколько времени Наташка загорать будет?

Мы глянули в ту сторону, откуда должна была появиться мисс «север России». Никто не маячил на горизонте. Данила побежал перебивать кол. Через пару минут вернулся, довольный.

— Как я раньше не догадался ее веревкой привязать, здорово получилось!

— В следующий раз, ты ее на цепь посади, — продолжал я вредничать. — Глядишь, гавкать научится по совместительству!

Подготовились, по-моему, мы капитально, при желании коза могла напиться воды, травы ей до конца дня хватит, сынок Кешка далеко не убежит. Сиди с биноклем и кайф лови. Я начал выказывать признаки нетерпения, то и дело, как суслик, высовываясь из укрытия. Мне показалось, что сегодня Наташка задерживается.

— Можешь не выглядывать, — уверил меня дружок, когда я в очередной раз полез на бруствер окопа, — она так рано не приходит, угомонись, ложись поспи. А хошь, пока на козу в бинокль полюбуйся, настрой резкость!

Ну и дружок у меня, лепит, не думая. Еще раз оглядев в бинокль пустынные окрестности, я последовал его совету и лег на дно окопа. Необходимо было снять нервное напряжение. В далекой выси, в голубизне неба, бежали легкие облака. Одинокий орел парил в восходящих потоках воздуха. Грешные мысли оторвали меня от земли и унесли в заоблачную даль.

— Ты знаешь, почему небо синее? — спросил я Данилу.

— Почему?

Я коротко изложил содержание недавно прочитанной статьи.

— В воздухе всегда много пыли, а в верхних слоях пыль особенно мелкая. Через нее запросто пробиваются желтые и красные лучи, они коротковолновые, а фиолетовые рассеиваются. У фиолетовых — диаметр волны меньше диаметра пылинки, они чпок, натолкнулись на пылинку, как на препятствие, и рассеялись в воздухе. Вот поэтому небо для нас окрашено в голубой цвет.