Ближе к утру стало ещё холоднее. Облака спускались быстрее, чем они, но луна уже зашла — по-прежнему было темно. Валера просил не останавливаться — он сильно мёрз. А Казбеку хотелось хоть чуть-чуть отдышаться: как только начался спуск, он почувствовал боль в подреберье. Она всё время усиливалась, мешала двигаться и дышать.

Начало светать. Облачность совсем испарилась. На высоте 8700 метров им посчастливилось увидеть восход солнца. Это могут пересказать лишь очевидцы, которые не только видели, а и осязали всё это. Ради таких минут, таких картин, красок, когда даже воздух меняет цвет, можно пережить ночь, которую уготовил им Эверест. Восхищаясь их стойкостью, он теперь одаривал чудом.

Кончился кислород. Вся их одежда звенела, покрытая ледяным панцирем. Маски на лице скрывались в сугробе инея, из которого торчали сосульки. Казбек двигался с трудом. Когда они уже подошли к палатке, боль согнула его, не давая вздохнуть (по-видимому, это была сильная межрёберная невралгия).

И вот теперь Эрик передавал нам: Кислород кончился у них часа два-три назад.

Тамм. А обморожения есть?

Ильинский. Есть. Незначительные.

Тамм. Понял. Свет Петрович спрашивает, что именно обморожено. Пальцы, руки, ноги?

Ильинский. Ну, пальцы на руках. Незначительно. Ну, волдыри. В общем, изменения цвета нет.

Тамм. Понял, понял. Значит, так, Эрик! Задерживаться в пятом лагере не нужно. Спускайтесь все вместе. Вам двоим сопровождать ребят вниз, вниз сопровождать. Как понял?

Ильинский. Я думаю, что большой необходимости нет сопровождать ребят.

Тамм. Ну а я думаю, есть, Эрик. Давай так. Сейчас, после пятнадцати-шестнадцати часов такой работы, надо сразу сваливать их вниз. Если даже у них есть там волдыри и так далее, они сгоряча работать смогут, а потом? По верёвкам ведь перецепляться надо, значит, начнётся длинная история. Так что давайте, сваливайте вниз вместе. Вы их сопровождаете.

Ильинский. Понял вас. Но я вижу по их состоянию, что вообще надобности их спускать нет.

Тамм. Что ж, тем лучше. Значит, будете просто сопровождать, а не спускать. Но одних их отпускать сейчас вниз не стоит.

Ильинский. Ну, понял вас, понял. Одним словом, мы больше уже не лезем на гору. Так?

Тамм. Да, да! Вы сопровождаете ребят вниз — это распоряжение.

Ильинский. Понял.

Мы договорились связаться ещё раз через полчаса, когда должен был включиться Хомутов. Надо, чтобы группы обсудили вопросы, связанные с состоянием и обеспеченностью лагерей. Во время этой связи Эрик ещё раз поднял вопрос об их возвращении.

Тамм. Эрик! Это я всё понимаю. Понимаю, что вы стремитесь наверх. Но ребят одних сейчас отпускать нельзя. Вы должны сопровождать их вниз. Обидно, жалко, но ничего не поделаешь. Решение принято, давайте исполнять. Как понял?

Я очень хорошо понимал Эрика и Серёжу. Но никаких колебаний в принятии решения не было. Их желание ещё и ещё раз обсудить этот вопрос не вызывало раздражения. Им, здоровым и сильным, надо было уходить, когда вершина казалась рядом, а основные трудности позади. Им надо вот так, за десять минут навсегда распрощаться с мечтой, к которой стремились всю сознательную жизнь. Расстаться, когда нет внутренней убеждённости, что это необходимо. Эрик не отказывался выполнить указание, но уходить было тяжело. Он спросил: “Шеф, это только ваше решение или тренерского совета?” Он был членом тренерского совета и мог задавать такой вопрос. Я ответил, что только моё, и предложил через двадцать минут дополнительную связь, чтобы передать ему мнение совета.

Через двадцать минут связь состоялась, и они начали спускаться все вместе. Так вчетвером они и вернулись в базовый лагерь.

Эрик с Серёжей тяжело переживали вынужденное отступление. Ни у них, ни у меня нет и не было абсолютной уверенности, что оно было неизбежным. Но проверить это невозможно. Целый комплекс обстоятельств влиял на моё решение. Повторись всё заново, я поступил бы так же. Главным было то, что после стольких часов пребывания выше 8500 метров, в условиях, которые выпали на долю двойки Валиев — Хрищатый, риск оставить их одних был бы неоправдан. Даже учитывая размеры ставки.

В глубине души это понимали, конечно, и Эрик с Серёжей. Но им было тяжелее: уходить были должны они, а не я. Сами они оставили бы ребят и пошли наверх только в случае жёсткого указания на этот счёт. В этом не может быть сомнений.

Казбек избежал осложнений, а Валера после возвращения в Москву долго пролежал в больнице и всё же лишился нескольких фаланг на пальцах ног.

Добавлю только, что обсуждался план, по которому сопровождать Валиева и Хрищатого вниз должен был один из двойки Ильинского, а второй её участник подключался бы к тройке Хомутова. Но от этого отказались, считая, что просидеть до штурма почти трое суток в лагере-5 слишком рискованно.

Итак, 8 мая четвёрка Ерванда Ильинского спускалась в лагерь-3, а тройка Валерия Хомутова поднималась в четвёртый. Тройка двигалась по маршруту в хорошем темпе, без сбоев, несмотря на большую загрузку: кислорода в верхних лагерях не оставалось, и они выносили туда необходимые им баллоны. По плану хомутовцы должны были достичь вершины 10 мая, но, выходя из базового лагеря, поделились мечтой — победить Эверест в День Победы. Во время утренней связи я попросил их не форсировать события и работать спокойно.