— И ты совершенно случайно наткнулась на телефон Митчелла в своей записной книжке.

— Совершенно верно.

Я стряхнул остатки кинзы с ножа в кастрюлю. Луковички уже стали коричневыми, и сметана была готова. Полоски жареной кукурузной тортильи лежали в миске рядом с плитой, готовые отправиться вслед за кинзой.

Я вытер руки.

— И когда ты с ним разговаривала… — подсказал я ей.

Мать пожала плечами.

— Ну, хорошо. Я действительно спросила, нет ли у них вакансий на факультете английского языка.

Я с тоской посмотрел на большой кухонный нож, который пару минут назад держал в руках.

— Знаешь что, Джексон, он повел себя очень мило.

Только мама называет меня Джексон и при этом остается в живых. Ей нравится ставить меня рядом с двумя первыми Джексонами Наваррами — моим отцом и дедом. Иными словами, получается, что я третий в компании безнадежных мужских особей.

Зазвонил телефон. Мама сделала вид, что удивлена, но у нее не слишком получилось.

— Боже праведный, интересно, кто это?

Я смирился с неизбежным и сказал, что возьму трубку. Мама улыбнулась.

Я вышел с телефоном на веранду, остановился около джакузи, снял трубку и сказал:

— Профессор Митчелл?

На другом конце возникла удивленная пауза, потом добродушный голос проговорил:

— Это же ведь Трес, верно?

Когда я подтвердил его подозрения, он рассмеялся и пустился в стандартные воспоминания о моем детстве, заявил, что давно не слышал моего голоса и страшно рад, что я уже вышел из пубертатного возраста. Я ответил, что тоже весьма этому рад.

— Твоя мать сказала, что ты ищешь работу, — перешел он к делу.

— Ну, касательно этого…

Я хотел извиниться за мать, которая считала, что работа в колледже растет на деревьях и падает на землю, точно созревшие фрукты, как только чьи-то родители решаются позвонить старым друзьям. Но, прежде чем я раскрыл рот, профессор Митчелл сказал:

— Я записал тебя на интервью на одиннадцать часов в субботу. Это единственный день, когда мы все собираемся вместе.

Я поколебался пару мгновений, затем закрыл стеклянную дверь на кухню и сразу же отрезал звуки, доносившиеся из телевизора.

— Прошу прощения?

— Твоя мать, как всегда, все сделала безупречно и вовремя, — сказал профессор Митчелл. — У нас на факультете сейчас полная неразбериха, и комитет по набору преподавателей только формируется, но так уж получилось, что я в него вхожу. Одиннадцать часов тебе подходит?

Вежливое «нет» вполне подошло бы в данной ситуации. «Извините, мать снова решила вмешаться в мою жизнь, но меня ждет прекрасное будущее на ниве частных расследований». Я все ждал, когда же скажу «нет». Сквозь стеклянную дверь я увидел, что Кэролайн снова появилась на экране, чтобы сообщить нам очередные новости.

Возможно, именно ее лицо заставило меня сдать позиции. Или целая неделя без сна, когда я следил за Джули Кирнс и пас четырехлетнего мальчишку. Перед глазами у меня продолжала стоять Джули Кирнс в синем «Кугуаре» 68-го года и люди в белых резиновых перчатках, вынимающие пинцетами осколки костей из ее волос. Когда я наконец ответил профессору Митчеллу, то не сказал «нет».

— Одиннадцать часов в субботу, почему бы и нет?

Из параллельного телефона, находящегося наверху, я услышал голос матери, она вздохнула и сказала:

— Я умерла и отправилась в рай.

Профессор Митчелл рассмеялся.

Во вторник утром меня ждала хорошая новость — секретарша Глэдис сумела договориться с Мило Чавесом, и тот согласился увидеться со мной во время ленча. На самом деле он встречался с кем-то другим, но Глэдис решила, что ничего страшного не произойдет, если я присоединюсь к ним на пару минут, поскольку понимала, что речь идет об убийстве.

Плохая новость состояла в том, что на ленч требуются деньги.

Я попытал счастья в банкомате на углу Бродвея и Элизабет, но тот заупрямился и заявил, что на моем счету недостаточно денег для минимальной суммы в двадцать долларов. Тогда я попробовал получить наличные по банковской кредитке. Думаю, ребята в офисе «Визы» где-то в Нью-Джерси долго и громко хохотали.

Тогда вступил в действие план В. Я позвонил своим старым приятелям из «Мэнни Форестер и друзья». К десяти тридцати я держал в руках три повестки, с доставкой которых не смогли справиться посыльные Мэнни. К одиннадцати часам я разыскал двух невидимок, вручил им повестки и даже сумел убраться восвояси без происшествий, если не считать нескольких грубых слов и ножа для разделки мяса, которым некоторое время махали перед моим носом. Не могу сказать, что выбрал бы такую работу в качестве постоянной, но пятьдесят долларов за повестку — совсем неплохой доход, если возникает острая необходимость в деньгах.