Шрифт:
Эта чучунская шалава напустила на меня какую-то мутировавшую тварь. Тварь заразила меня, и командир приказал меня расстрелять…
Таттл с огромным трудом разлепил веки. Сквозь кровавую муть, застившую взор, он разглядел белесую, словно плесневелый гриб, громаду надстройки и худощавое лицо незнакомого матроса в загаженной робе. Матрос склонился над ним и что-то насвистывал, вытянув губы дудочкой.
«Пустил в расход офицера, сиворылый, – подумал субмарин-врач, – и радуется…»
– Чтоб ты сдох… цзеху… – прошептал Таттл.
Лицо матросика исчезло. Субмарин-врач устало смежил веки. Боль, раскаленными клещами рвущая грудь, вдруг отдалилась. Убаюкивающий жар разлился по неподвижному телу. Как ни странно, Таттл все еще оставался в сознании и отчетливо понимал, что скоро этот жар сменится лютым холодом. Вечным и бесконечно замкнутым, как Мировая Сфера.
Но спокойно умереть Таттлу не дали. Кто-то грубо схватил его за ворот и потащил куда-то. Боль немедленно вернулась. Субмарин-врач застонал, но тащивший его и не помышлял о милосердии. Таттла приподняли, прислонили спиной к чему-то твердому и холодному. Субмарин-врач снова открыл глаза. Он увидел скалы, угрожающе накренившиеся над лодкой, мечущихся крысланов, плоское, как крышка гроба, тусклое небо. К плечу Таттла кто-то тяжело привалился. Субмарин-врач покосился, разглядев сквозь слезы боли мертвое лицо командира лодки.
«Ралата тоже израсходовали, – подумал субмарин-врач с удовлетворением. – Так и надо этой старой крысе…»
Таттл снова увидел тощего матросика. Тот присел на корточки, бесцеремонно расстегнул на его груди комбинезон, запустил лапу за пазуху. Субмарин-врач захрипел от невыносимой муки, задергался, попытался оттолкнуть мучителя от себя, но руки не слушались. Ему почудилось, что гаденыш в матросской робе влез прямиком в рану и выдирает через нее сердце.
Матросик и вправду что-то нашарил за пазухой субмарин-врача и через несколько мучительных для Таттла мгновений вытащил на
Мировой Свет окровавленный, слабо трепыхающийся сгусток. Более всего сгусток напоминал гигантскую мокрицу. Мокрица поводила членистыми лапками, беззвучно разевала жвалы. Из пробитого хитинового панциря на колени умирающего Таттла сочилась густая лимфа.
Матросик поднес мокрицу к лицу, коротко свистнул. Тварь в его пальцах проскрежетала что-то и вдруг, судорожно изогнувшись, обвисла.
– Убе… от… еня, – прошептал субмарин-врач, теряя сознание.
Глава восьмая
– Кому было сказано – надеть бронежилет! И хватит прохлаждаться! Подъем!
Белый от ярости Туус расхаживал перед Птицеловом, а тот сидел посреди колючих кустов – дурень дурнем – и вертел в руках свой бронежилет.
– В нем все равно дырка…
Птицелов потрогал помятую кевларовую пластину. Она была еще теплой. Мягкая пистолетная пуля от удара расплавилась, превратилась в свинцовую нашлепку.
– В бронежилете, не в тебе. Он еще много дырок стерпит.
– Повезло, что не из автомата проштырили, – вставил Роод. – От автоматной пули броник не спасает.
К Туусу подбежал следопыт в сопровождении двух «аспидов».
– Далеко ушли, не догнали мы, командир, – доложил Тук Хаан.
Туус вынул из кармашка заветную зубочистку, сунул в рот.
– Они обошли гнездо хищных лиан и ложную опушку, – продолжил следопыт. – Загу и Шеску – хорошие солдаты, но они знали о таких вещах только понаслышке.
– Что ты хочешь этим сказать, Тук? – спросил командир.
– Что их будто кто-то провел мимо гиблых мест.
– Жаль, что не догоним, – Туус поиграл желваками, погонял зубочистку от одного угла губ к другому и обратно. – Я бы их сам, массаракш, прибил.
Птицелов, кряхтя и охая, поднялся на ноги. Кажется, разбередили пулей старую болячку. Ему ребра еще в поселке мутантов ломали, плохо зажили, видать. Накинул бронежилет, принялся затягивать ремни и сразу почувствовал, что смятая пластина врезается в отбитое место. Не повернуться теперь в такой одежке.
– Эксперт, ты тут был! – набросился на него Туус. – Что такого успел сказать им дэк? С чего это мои пацаны спятили?
– Да ничего он им не сказал, – развел руками Птицелов. – Дрались они, не разговаривали. Шеску с дэком упали вниз, на трупака. А Загу за ними спустился.
– Бред какой-то! Так не бывает! – отмахнулся Туус. – Что там за трупак? Роод, спустись-ка, посмотри. Может документы какие найдутся.
Сумрачный Роод поплелся к склону ложбины. На мертвом военном инженере сидели неприятные создания, похожие на здоровенных мокриц, и шевелили длинными сегментными усищами.
– Командир… – Роод замялся. – А его жуки какие-то жрут…
– Не бойся, тебя не сожрут. Эти жуки дохлятиной питаются.
– Есть, командир…
Роод ступил на склон и принялся бочком спускаться.