Он никогда не склонится передо мной.

Дайя никогда не поклонится, стоя передо мной. И дело не только в его гордости. Я по-прежнему не знаю, какая у Дайи цель, но уверен, что он не позволяет себе кланяться мне ради себя самого.

Совсем как Мария – она тоже несгибаемая.

И потому Дайя лишь сверлил меня глазами, в которых горела враждебность, и не опускал головы.

Что за сила от него исходит.

– …Дайя.

Что ж, тогда поклонюсь я!

Иначе Дайя может быть убит. А я этого не хочу – в конце концов, он всегда был моим другом.

– У меня к тебе просьба.

Вообще-то это не просьба. Это то, что Дайе придется сделать. Ему в любом случае надо будет это сделать.

– Я хочу, чтобы ты как-то уболтал Кодая Камиути, чтобы он не причинил Марии вреда.

В смысле – я не буду больше сдерживаться, если Мария погибнет из-за очередного закидона Кодая Камиути.

Е с л и э т о п р о и з о й д е т, я у б ь ю Д а й ю.

И о н н е с м о ж е т м е н я о д о л е т ь. П о т о м у ч т о е г о п л а н н е п о з в о л я е т е м у м е н я у б и т ь.

– …

Дайя по-прежнему молчал, лишь нахмурился. Но это явно был знак согласия.

День 6, <C>, [Тайная встреча] с [Марией Отонаси], комната [Кадзуки Хосино]

Похоже, Дайе удалось его уболтать. Кодай Камиути пока что так ничего и не учудил.

Но невооруженным глазом видно было, что сегодня он еле сдерживается. Он не в силах удержать внутри себя страсть к насилию, она из него так и прет, окрашивая окружающую атмосферу.

Эту черную атмосферу, целиком, казалось, состоящую из конденсированного вожделения, я помнил по некоей Главной комнате.

Кое-что Дайя все же проглядел.

А именно – что собирается делать Мария.

План Дайи будет запущен, только когда выйдет время. «Настоящий Дайя» не начнет действовать, пока над нами не нависнет реальная угроза превратиться в мумии из-за отсутствия еды. Это я знаю точно.

Но Мария о его плане, разумеется, не знает. Она по-прежнему уверена, что я умру, когда время выйдет.

Она наверняка попытается дать мне возможность выиграть «Битву за трон», чтобы я выжил. И она прекрасно знает, что мои условия победы недостижимы, пока она жива.

Иными словами –

М а р и я у м р е т р а д и м о е й п о б е д ы, е с л и я ч е г о - т о н е п р е д п р и м у.

Чтобы этому помешать, я должен ее убедить. Но мне прекрасно известно, что Марию не так легко согнуть.

Вот почему я попросил Дайю утихомирить Кодая Камиути.

Я не мог убить его прямо тогда. Потому что, чтобы убедить Марию, я хотел, чтобы она видела.

…Ч т о б ы о н а в и д е л а, к а к я у б и в а ю К о д а я К а м и у т и.

Мария только что вошла в мою комнату. И сейчас мне предстоит с ней сражаться.

Почему, вот интересно?

Теперь, когда я понял, какова моя цель, я при взгляде на Марию чувствую, что что-то ужасно не в порядке.

Силуэт Марии выглядит каким-то размытым, словно мои глаза не могут сфокусироваться.

– Кадзуки.

Она не стала садиться рядом со мной.

Похоже, она по-прежнему не признает, что я «Кадзуки Хосино». При нынешнем положении дел она так и будет относиться ко мне настороженно, хоть я и осознал мою цель.

– П о х о ж е, я в с е - т а к и д о л ж н а у м е р е т ь.

И поэтому, если все так и пойдет, я не смогу помешать ей делать глупости.

– Иначе я точно окажусь у тебя на пути, Кадзуки. И ты не сможешь победить в «Битве за трон». Но слушай, я ведь, к счастью, всего лишь NPC. Так что волноваться не о чем.

Голос ее звучит совершенно беззаботно.

Я не удержался от вздоха.

Как я и думал, самое трудное будет – остановить Марию.

– Мария, тебе теперь уже не нужно об этом беспокоиться.

– Почему?

– Потому что я убью Кодая Камиути!

– …

На какое-то мгновение Мария лишилась дара речи, но пришла в себя сразу же.

– Я действительно совершенно перестала тебя понимать, – нахмурившись, сказала она. – Стало быть, ты сговорился с Омине, ха. И плюс к этому сделал худший выбор из всех возможных.

– Я уже решил.

– …Понятно, – и Мария отвернулась. – Я вообще не рассматриваю убийство как метод. Такой способ решения проблем, каким бы он ни был эффективным, – зверство, не более и не менее. Я уже говорила что-то подобное в «Комнате отмены»… но – ну да, ты этого не помнишь, хех.