— Утро доброе! — приветствует олигарх меня.

— Утро добрым не бывает… — ворчу ему в ответ.

— Отчего же? Бывает и частенько.

— Не факт…

— Завтракать будем?

— Не откажусь!

Гальшин вытягивает руку и нажимает какую-то кнопку на стене. Спустя короткое время, в дверях появляется Марья Степановна.

— Утречка вам! — наклоняет женщина голову.

— Нам бы позавтракать? — вопросительно произносит хозяин дома.

— Сейчас принесу, — кивает она. — Давно уже всё готово-то…

Что ужин, что завтрак — здесь всё готовят вкусно. Так и не вылезал бы из-за стола. Но…

Видно, что олигарх что-то задумал. А может быть, просто проспался хорошенько. Во всяком случае, видно, что он куда-то торопится.

— Что-то случилось? — улучив момент, спрашиваю его.

— Здесь? — удивляется хозяин. — Да господь с вами, Михаил Петрович, тут уже давно ничего не случается!

— Ну как же? Ребята рассказывали мне про выброс… ну, это… когда пар…

— А-а-а! — ухмыляется олигарх. — Таких вот «аварий» и я несколько штук припомнить могу. Вот, смотрите!

Он нажимает что-то на планшете.

С тихим шорохом раздвигаются стенные панели, и там загорается здоровенный экран. Ага, он у него к планшету подключен.

— Вот, смотрите — здесь карта всего нашего предприятия. Вот это, — на экране появляется желтый многоугольник, — его старые границы.

М-м-да… прежняя территория была существенно меньше.

— Заметили разницу?

— А как же.

— Вдоль реки мы расширились два года назад — произошла утечка отходов. Часть «попала» в реку. Мы, естественно, произвели дезактивацию местности, но вот желающих появляться на её берегах, после аварии — резко поубавилось. Поэтому губернатор сам предложил нам арендовать эти земли…

Синий многоугольник вытянулся вдоль реки и в стороны.

— Вот эти холмы я попросил уже сам. Мол, роза ветров такова, что они часто дуют от нас в эту сторону… Никто, естественно, не возражал. Оттого, кстати, и цена на все эти земли была, скорее, символической.

— А на самом деле?

— Михаил Петрович! Ну я же и сам тут постоянно живу! И не я один! Что, мы все похожи на самоубийц? Не было никаких выбросов! А спектакли ставить мы умеем хорошо — есть у нас люди…

— Это железная дорога? — разглядываю я экран. — По ней к вам привозят отходы? А зачем ещё несколько дополнительных тупиков?

— Вы себе хорошо представляете, что такое — ядерный могильник?

— Ну… по книгам, в основном…

— Ладно, проведу вам экскурсию! Сразу же, как поедим!

Ох, чует мое сердце, что дядя что-то такое задумал…

Машина снова несется по ухабам. Тент сегодня сложен и встречный ветер ерошит мне волосы. Сосед мой иногда комментирует встречные пейзажи. Но я, уже наученный горьким опытом, держу язык за зубами и на все высказывания собеседника отвечаю односложно.

Высокий забор из металлических панелей, поверху идут витки «егозы». Вышки с молчаливыми автоматчиками. Голое пространство, перекрытое МЗП и датчиками охранной сигнализации. И прочие «подарки»…

При нашем приближении, дрогнув, открываются массивные полотнища ворот — эту машину здесь знают.

Мы въезжаем на холм…

Вот это да!

На нескольких бетонированных площадках, под брезентовыми пологами стоят… танки.

Много.

Я даже сосчитать их сразу не могу.

— Что это, Олег Иванович?!

— Техника на хранении.

— Здесь?!

— А где же им ещё быть? Они же — радиоактивные. Оттого и брезентом накрыты — чтобы вода не попадала. Мало ли — ещё разнесет радиацию куда-нибудь. Вон в тех холмах выкопаны туннели — туда мы их и затаскиваем, тогда уже проще…

Выпрыгиваю через борт.

Могучие боевые машины… на первый взгляд — почти совсем целые. Но нет — вот у этого нет внешних баков, тот — весь какой-то порыжелый…

Блин…

Обидно-то как…

— Как же так… столько машин…

— А вы ещё спрашивали — зачем нам мехчасть? Кто-то же должен заниматься этими инвалидами?

Не слышу его и делаю несколько шагов к площадке. Такое впечатление, что грозная техника всего лишь заснула. Я видел танки перед разборкой на танкоремонтных заводах. Так там сразу видно — машина умерла. А здесь — здесь они относительно целые.

— В течении нескольких последних лет в частях многое пошло криво. Были аварии, в том числе и с такими вот последствиями. Вы представляете себе, что такое — утилизировать радиоактивный танк? Переплавить его нельзя, разрезать на металлолом — аналогично. Можно только похоронить. Вот так, как у нас.

— И много их?

— Около двух дивизий. Накопилось за десяток-то лет.

Эх, не взял я с собою водки…

— К ним можно подойти?

— У вас счетчик с собой… попробуйте, только осторожно!