– Не гони лошадей, – прихлебывая чай, улыбнулся дядя Гена, – трудись спокойно. Позже поговорим. Пойду Матильду прогуляю, да и других дел у меня сегодня немерено. Пока.

– Пока, – растерянно сказал Арсений.

И, допив чай, приступил к работе. При помощи уровня и карандаша отбил горизонтальные отметки по углам ванной комнаты, замесил раствор, прилепил по углам плитки, натянул между ними резинку и выложил первый ряд. Дело пошло. К вечеру он выложил примерно пять квадратных метров. Провел рукой по дорогостоящей итальянской глазури – остался доволен результатом. Нигде ничего не выпирало, рисунок совпадал, а ванная комната постепенно из грустного серого каземата превращалась в уютный интимно-прачечный закуток.

Под вечер в дверь позвонили. На пороге стояла Джулия.

– А ты чего здесь? – удивился Арсений.

– Как чего? Обои клеить, ага, – ответила она и внесла в прихожую свои вещи.

Потом явилась Вероника. Чуть позже – злой хозяин, принявшийся отчитывать жену за какие-то огрехи. Семейный разговор плавно перетек в скандал со взаимными упреками и криками, обильно сдобренный крепкой русской бранью.

Арсений поспешил закончить на сегодня свои дела и смыться домой, не желая становиться участником сестриных семейных неурядиц.

– Подвезешь? – спросила Арсения ожидавшая возле «Мерседеса» Джулия.

– В Черемушки?

– Ага.

– Подвезу, – ответил он, прикидывая в голове предстоящий крюк…

– Я, кажется, влюбилась, ага, – сказала Джулия, когда Арсений спустя сорок минут притормозил возле каких-то трамвайных путей.

– Бывает, – ответил он. – Я уже лет пять не знаю, что такое любовь…

– В жизни каждого человека, – через пару дней рассказывал дядя Гена во время чаепития на кухне, – всегда встречаются люди, у которых он должен чему-то научиться. Люди эти могут являться в личине дьявола, иные, наоборот, ангелы во плоти. Некоторые не обращают на них внимания, хороня важные для себя события в глубинах своей памяти, другие, которых явное меньшинство, извлекают из этих встреч уроки и не повторяют ошибок. А особо продвинутые даже учатся на ошибках других. Ведь если к человеку приходит какая-то информация, то она ему, несомненно, нужна, и те силы, которые человека по жизни ведут, всегда в нужный момент эту информацию любезно предоставляют. В том или ином виде. Если субъект непроходимо туп, то он так и будет всю жизнь, как баран, нарезать круги вокруг некоего символического кола, к которому он привязан. И так до тех пор, пока насмерть не удушится. Распознать, что же все-таки вокруг тебя происходит, и стать наконец человеком, а не тупым, запрограммированным зомби – именно то, чего хочет Бог. Я думаю, что те вещи, которые говорил тебе на Севере твой приятель Алеша Воробьев, и та профессия, что ты там приобрел, непременно должны тебе в жизни пригодиться. Для чего? Для того чтобы приобрести опять-таки новые знания и извлечь уроки. И так до бесконечности.

– Хм… Говоришь как по писаному. Ты, случаем, не доктор философии? Ну ладно. А чему я научился, например, у Леопольда? – поинтересовался Арсений.

– Я думаю, водить машину, – ответил Гена, пропустив мимо ушей вопрос о докторской степени.

– Как это?

– Очень просто. Ты выучился водить машину настолько, что тебе больше не нужно совершенствовать этот навык, – значит, пришло время переключиться на другие дела. А «Леопольд» просто послужил неким катализатором, повлиявшим на твое решение сменить профессию. Дорога научила тебя сосредоточивать свое внимание на главном, не забывая при этом о мелочах по обочинам. А теперь настало время учиться чему-то другому. Чему – я не знаю, у тебя своя голова на плечах. То, что ты видишь в нас, повстречавшихся тебе на пути людях, нечто общее, – это только картинка в твоих мозгах, и не нужно зацикливаться, выискивая в нас некое объединяющее начало. Хотя и такое случается в жизни.

– Что, например?

– Человека часто, если не сказать – всегда, окружают персоны, объединенные общей идеей. «Идеи витают в воздухе…» – слыхал такое выражение? Не буквально, но она там действительно витает, и мы пока примем это за аксиому. Идея подпитывается мыслями этих людей, притягивает к себе все большее количество адептов, разрастаясь и существуя уже сама по себе, и в итоге образует при этом некую сущность, или, как модно сейчас именовать, эгрегор. Вырваться из его лап довольно-таки сложно. Например, болельщик «Динамо» никогда не будет болеть за ЦСКА, истинно православный верующий никогда не примет ислам, а западный человек никогда не поймет загадочной русской души, потому что мы и сами ее понять толком не можем. Ну, так далее… Так вот, я думаю, что существует некий ваш семейный эгрегор, в который я должен внести определенную гармонию и по возможности исправить ошибки. Можешь считать меня ангелом-хранителем вашей семьи, или заступником, как это принято у христиан. Так, что ли, примерно.

– Дядя Гена, ты хоть сам понял, что сейчас сказал? – спросил обалдевший Арсений и похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Курева не было. – У тебя закурить есть?

Мужик явно был не в себе. «Не зря, наверно, его Вероника от меня скрывала. Такой, того и гляди, всех тут топориком в темя положит. И о чем, интересно, сестрица думает?» – размышлял Арсений, подозрительно косясь на собеседника.

– Ну и что ж ты за ангел, если жену убил? – повторил он свой вопрос, так и оставшийся без ответа позавчера.

– А кто тебе сказал, что я вообще кого-то убил? Если Веронике нравится так думать – то пусть. Человек – существо хитрое и порой для того, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте, придумывает всякие небылицы, причем настолько убедительные, что и сам начинает в них верить… Никому не верь, и никто тебя не обманет. – Эту фразу Арсений точно давно уже где-то слышал. – А курева у меня нет. И не было никогда, ибо не по карману мне дорогие привычки.

– Это почему же дорогие привычки? – спросил Арсений, вынимая из кармана деньги и протягивая их дяде Гене. – Доллар за пачку сигарет – это совсем не дорого. Не сочти за труд, сбегай за пачкой «Кэмела», – попросил он.

– Дорогие потому, что за них приходится расплачиваться самым дорогим, что у человека есть, – жизнью. Это первое. И второе: где ты тут лошадь увидел, чтобы бегать? Человеку больше свойственно ходить. Так что, дружок, тебе надо – ты и скачи галопом. У меня своих забот хватает, – ответил дядя Гена и, допив чай, вышел из кухни.

…Арсений понял, что погорячился. Ему стало неловко перед этим загадочным дядькой и совсем даже не дураком. «Придется извиняться, когда вернется», – подумал он.

Ремонт у Вероники закончили через неделю. Ванная комната, украшенная красивым зеркалом с подсветкой, хромированными полочками и новой итальянской стиральной машиной, засверкала яркой заморской белизной. Комната племянника Андрюши, над которой потрудилась Джулия, сияла белоснежным потолком, лоснилась виниловыми обоями с изображенными на них диснеевскими персонажами, пахла свежестью и счастливым детством. За работу Самец списал Арсению четыреста долларов долга.