— Мне понравилась женщина, которую вчера привез с собой ваш отец. Мисс Рисс-Джонс. Он собирается на ней жениться?

Я пожала плечами.

— Не спрашивайте меня, Нора, я понятия не имею.

— Жаль, если нет. Они, по-моему, очень подходят друг другу.

— Я тоже так думаю. — Я изучала ее поверх своей чашки кофе. У Норы всегда была манера делать походя быстрые и точные замечания по поводу новых людей, появлявшихся в доме. Она редко ошибалась.

Сполоснув свою чашку, она сказала:

— Должна идти в кафе. Увидимся позже, Мэл.

— Еще раз спасибо за цветы, Нора. Это так мило с вашей стороны.

Она кивнула.

— Постарайтесь, чтобы у вас сегодня был хороший день, — сказала она и поспешила прочь.

Во время ланча в кафе я задала маме вопрос:

— Как ты думаешь, женится папа на Гвенни?

Мама посмотрела на меня долгим взглядом, прежде чем ответить. В конце концов она сказала:

— Нет, не думаю. Но я хотела бы, чтобы он женился. Она очень милая.

— Да, она милая. Кажется, что все так о ней думают. Но почему ты считаешь, что он на ней не женится?

Мама закусила губу, задумчиво смотрела перед собой некоторое время, затем медленно сказала, старательно выбирая слова:

— Потому что твой папа по своей натуре холостяк.

— Значит, это не связано с Гвенни, ты просто думаешь, что он предпочитает оставаться один?

— Да, если ставить все точки над «i».

— Но он же женился на тебе?

— Правда, но ведь его никогда не было с нами… — Она оборвала фразу и бросила на меня странный взгляд.

— Папа хочет, чтобы был запас пирога, но также хочет и съесть его. Ты это хотела сказать, мама?

— Нет, не это, в действительности. Я не имела в виду, что твой папа волокита или что он неразборчивый, потому что он ни то и ни другое. Он просто… холостяк в душе, как я тебе уже сказала. Он предпочитает жить сам по себе, свободно путешествовать по свету, раскапывая древние развалины, делая то, что ему нравится. Он принадлежит к разряду одиночек, ты знаешь. Если на пути попадается какая-нибудь женщина и она ему нравится, тогда, я думаю, он вступает в связь. Но он принципиально не хочет себя связывать. Я думаю, именно так можно оценить ситуацию.

— Понятно. Ну, полагаю, тебе должно быть это известно, — пробормотала я, воткнув вилку в салат с кукурузой.

Мама смотрела на меня несколько мгновений, а затем сказала:

— Да, я действительно знаю все о твоем отце, Мэллори, и, возможно, настало время обсудить наш брак с ним. Я знаю, тебя это беспокоило многие годы, я имею в виду, что мы тогда с ним расстались.

— Нет, не это, мама, вовсе нет! Я не понимаю, почему папа всегда отсутствовал, когда я была ребенком. Или почему мы не уезжали вместе с ним.

Она издала легкий вздох.

— Потому что в действительности он не хотел, чтобы мы следовали за ним на раскопки, и кроме того, как только ты подросла, ты должна была ходить в школу. Здесь, в Штатах. Он настаивал на том, чтобы ты получила образование здесь, да и я тоже, по правде говоря.

— Значит, он уезжал в эти длительные поездки, связанные с его работой, и возвращался, когда хотел. Как ты с этим мирилась, мама?

— Я любила его. И, в действительности, Эдвард любил меня и любил тебя, Мэл, он в самом деле любил. Он в тебе души не чаял. Послушай, я прилагала огромные усилия, чтобы сохранить наш брак, и в течение долгого времени.

— Ты говоришь, что он уезжал на свои раскопки, и это я понимаю. В конце концов, это его работа. Но когда я была маленькая, была другая женщина, не так ли?

— Возможно, — согласилась она.

И тогда я рассказала ей о своих воспоминаниях того праздника Четвертого июля много лет тому назад, когда мне было пять лет; рассказала ей, что ужасная сцена на кухне и их жуткая ссора оставалась со мной все эти годы. Погребенная долгое время, потому что она была такой болезненной, и восстановленная недавно, она выскочила в моей памяти четыре года тому назад.

Она выслушала и ничего не сказала, когда я закончила.

Мама просто молча сидела, задумчиво глядя вдаль, в пространство.

Наконец она сказала тихим печальным голосом:

— Подруга, я хочу сказать, так называемая подруга, сказала мне, что у Эдварда связь с Мерседес Соррелл, актрисой. Стыдно признаться, но я ей поверила. Я была молода, ранима. Но это не оправдание. Я разозлилась, обвинила твоего отца, оскорбляла его. Кажется, ты это слишком хорошо запомнила. Я ревновала, конечно. Позже я узнала, что это неправда. Это была ложь.