Шрифт:
— А как он, Залетач, — поинтересовался Дробаха, — хороший парень? Вы с ним все время в одной комнате?
Ответил Демьян:
— Вместе работаем, вместе и живем. А парень он нормальный. Правда, ходок по девочкам, но ведь молодой, первую попавшуюся юбку увидит и бежит.
— Это пройдет, — успокоил Кузьма. — Еще не влюблялся по-настоящему. Какая-нибудь поймает на крючок, — лукаво глянул на Демьяна, — и конец свободе. На всю жизнь.
— Итак, — уточнил Дробаха, — вы уложили вещи Залетача в сумку, вы вместе с Демьяном?
— Ну да, вместе. Я же говорю, все его шмутки в одну сумку поместились.
— И поехали в аэропорт?
— Автобусом до Борисполя.
— И там сдали сумку в багаж?
— Точно,
— Никто из посторонних не мог что-нибудь положить Б нее?
Кузьма переглянулся с Демьяном.
— Нет, — заверил, — я все время ее нес. А в автобусе на коленях держал.
— А что он натворил, Славка? — спросил Демьян. — И почему вдруг его сумкой интересуетесь?
— Вопросов к вам больше нет, — ответил Дробаха уклончиво.
С этими ребятами было все ясно, рассказывать же про взрыв не хотел: в конце концов, чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.
— Но ведь, — заволновался Кузьма, — речь идет о нашем товарище. И даром вы не станете расспрашивать…
— Вышла путаница с багажом, — объяснил Дробаха, — и мы кое-что выясняем.
Кузьма махнул рукой:
— Если пропало что-нибудь, невелика беда. Добра у Славки — кот наплакал. Единственная ценность — нейлоновая куртка. За полсотни.
— Весьма признателен вам за информацию, — церемонно сказал Дробаха, давая понять, что разговор окончен.
— Какая уж информация… — облегченно вздохнул Кузьма. — А мы подумали: что-то случилось… Следователь из прокуратуры — и к нам…
— Только оторвал вас от обеда. — Дробаха хотел подняться, но Кузьма остановил его решительным жестом. Переглянулся с товарищами и предложил:
— Может, немного сухого вина? Отъездное я ставлю — завтра в Братск. Так прошу вас…
Дробаха покачал головой и сказал: — Будьте счастливы, ребята! У вас все еще впереди, долгая жизнь, лишь бы шли по ней достойно!
9
В ресторане только начался рабочий день, п о я вились и официанты. Хаблак останови л одного из них, спросил;
— Борис сегодня работает? Борис Шафран ? Тот указал на столи к в углу слева:
Майор расположился в удобном, обитом искусственной кожей кресле. О Борисе Шафране ему сказала официантка Надежда Наконечная. Они довольно долго беседовали. Надя рассказала Хаблаку о ресторанных порядках и посоветовала поговорить с Борисом. Человек, как она считает, порядочный и скажет все, что знает. Надя так и говорила тогда майору: «Мне не верите. Шафрана расспросите. У нас в ресторане такие порядки…»
Но сначала Наконечная молчала. Узнав, почему Хаблак расспрашивает ее о чемодане, сидела с потемневшими глазами и молча смотрела на него. Потом сказала тихо и как-то утомленно:
— Этого не может быть…
— Факт остается фактом, — ответил Хаблак, имея в виду то, что случилось в аэропорту.
Надя тяжело вздохнула, будто приходя в себя, и прошептала нерешительно:
— Это они… Я для них как кость в горле.
— Кто? — поинтересовался Хаблак, внешне оставаясь спокойным. — Никогда не поверю, что кто-то поднял руку на такую молодую и красивую.
— Они! — повторила Надя уверенно. Тогда же она рассказала майору историю, которая и привела его сегодня в один из киевских ресторанов.
Хаблаку не пришлось долго ждать. Борис Шафран появился возле столика как-то незаметно, если бы майор сидел в углу, мог бы подумать, что официант вынырнул из-за спины — без пиджака, в отутюженной белой рубашке с традиционной черной бабочкой и не менее традиционной улыбкой. Был он невысокого роста, коренастый, косая сажень в плечах. Хаблак подумал — сильный. И еще подумал: такому бы не скользить меж ресторанных столиков с подносом на вытянутой руке, а держать в ней, скажем, кувалду.
Майор усмехнулся, вспомнив, как назвал когда-то кувалду один из строителей. Хаблак тогда лишь начинал службу в уголовном розыске, какое-то дело привело его на строительство гостиницы на бульваре Дружбы народов, и он увидел, как ловко управляется с кувалдой парень в мокрой от пота майке.
Хаблак что-то спросил у него, тот бросил кувалду, сказал сердито:
«Ну, сиротка, отдохни…)
«Почему — сиротка?» — не понял Хаблак,
«А потому, что никто брать не хочет, — объяснил строитель. — Кроме меня, дурака…»