Валери боялась, что, если не избавится от этих чувств, они захватят ее полностью. Если она позволит себе разглядеть эти эмоции, то наглухо увязнет в них. Но все-таки они ее одолевали. И Валери попробовала практику дыхания: раз, навестив маму, она села на скамейку возле больницы и вообразила облака. Она позволила себе ощутить тяжесть и тягучесть вины, напряженность гнева. Потом она представила, что ее дыхание — ветер, который рассеивает тучи. Эти чувства растворялись, душили ее все меньше. Когда исчезли вина и гнев, им на смену пришло горе — и не уходило с дыханием. Однако, разрешив себе ощутить горе, Валери поняла, что не хочет гнать его от себя. Для него нашлось место.

Со временем магазинный ритуал потерял привлекательность: его заменила спонтанность, готовность делать то, что требовалось в течение дня. Позволив себе чувство беспомощности, не запрещая гнев, Валери стала с большей охотой навещать мать. Это не изменило данности, но отчасти сняло стресс. Она уже не пыталась отрицать свои чувства и потому смогла лучше заботиться о матери и о себе.

Попытки избежать нежелательных чувств часто приводят к действиям себе во вред: копуша бежит от тревожности, а пьяница — от одиночества. В случае вашего волевого испытания — что стараетесь не чувствовать вы? Что происходит, если позволить себе ощутить это, используя технику дыхания и воображения облаков?

Джеймс Эрскин, психолог из Университета Сент-Джордж в Лондоне, обожает эксперимент Вегнера с белыми медведями, однако добавляет от себя, что вытеснение мыслей не только вынуждает нас думать об их предмете, но и действовать соответственно. Его давно изумляло, что люди часто поступают вопреки своим желаниям (включая его самого, хотя вашей покорной слуге не удалось выбить из Эрскина подробностей). Его любимый писатель — Достоевский, чьи герои вечно клянутся не делать что-то, а спустя несколько страниц мы ловим их на запретном занятии. Разумеется, персонажи Достоевского гораздо чаще борются с желанием кого-то убить, нежели съесть десерт. Тем не менее Эрскин подозревает, что эффект иронического бумеранга отвечает за весь наш саботаж: из-за него мы нарушаем диету, курим, пьем, играем в азартные игры и занимаемся сексом (предположительно, с тем, с кем не должны обмениваться ДНК).

Эрскин впервые доказал, как опасно вытеснение мыслей для самоконтроля на примере самого желанного лакомства — шоколада. Эрскин пригласил в лабораторию женщин на дегустацию двух похожих видов шоколадных конфет [46] . Прежде чем были поданы сладости, участницы пять минут думали вслух. Некоторых попросили высказывать любые мысли о шоколаде, а других — подавлять их. Для сравнения: последней трети не дали никаких инструкций.

Сначала вытеснение вроде бы срабатывало. Женщины, которые старались не думать о шоколаде, говорили о нем меньше: в одном исследовании у них в среднем отмечалось лишь девять таких мыслей, по сравнению с 52 у тех, кто намеренно их высказывал. Но, фанаты вытеснения, вам рано радоваться. Истинной мерой успеха стала дегустация.

Экспериментатор предлагал каждой женщине две вазы с 20 конфетами в обертках. Участниц оставляли наедине с лакомствами, предлагая съесть сколько угодно, чтобы распробовать. Результаты были стабильны: женщины съедали в два раза больше сладостей, если пытались не думать о шоколаде перед дегустацией. У худеющих эффект был особенно силен, то есть мы наиболее подвержены нежелательным последствиям вытеснения, когда используем его как щит от соблазна. Исследование 2010 года обнаружило, что, в отличи е от тех, кто не сидит на диетах, худеющие гораздо чаще вытесняют мысли о еде. И как пророчили вегнеровские медведи, хуже всех удавалось уследить за питанием тем, кто подавлял порывы. Эти люди обладали большим аппетитом и переедали чаще тех, кто не пытался контролировать свои мысли.

Диеты — давняя забава, но как способ потери веса она неэффективна. Обзор исследований по ограничениям на продукты и калории за 2007 год показал, что от диет мало или никакого проку для похудания и здоровья, зато очень много вреда. Большинство худеющих не только возвращались к весу, который теряли на диете, но и набирали больше. Собственно, диеты — даже лучший способ поправиться, чем похудеть. На диетах полнеют сильнее, чем без диет. Судя по результатам длительных наблюдений, неустойчивым диетам сопутствует повышенное артериальное давление, нездоровый уровень холестерина, сниженный иммунитет, больший риск инфаркта, инсульта, диабета и смерти от других причин. И если вы еще помните, диеты увеличивают вероятность изменить супругу — хотя вы не найдете ни один из этих побочных эффектов в прилагающихся инструкциях.

Многие исследователи, включая Эрскина, пришли к выводу, что диеты бесполезны именно по той самой причине, из-за которой их считают особенно полезными: отказ от жирных продуктов. Проблемы начались с первого запретного плода, и наука подтверждает, что запрет на еду автоматически повышает тягу к ней. Например, у женщин, которых просили неделю не есть шоколад, рос к нему аппетит, и во время дегустации они съедали в два раза больше шоколадного мороженого, печений и пирожных, нежели участницы, которые себя не ограничивали. Это происходит не потому, что мозг и тело вдруг ощущают, будто вам жизненно необходима конкретная аминокислота и микроэлементы из шоколадного печенья или мороженого. Если бы желания действовали именно по этому принципу, миллионы людей были бы поражены неодолимой тягой к свежим фруктам и овощам. Но отнюдь нет, это скорее психологическая, нежели физиологическая реакция. Чем больше вы избегаете какого-то продукта, тем больше о нем думаете.

По мнению Эрскина, многие худеющие обманываются успехом — хотя бы изначальным, когда избавляются от мыслей о еде. Не только люди на диете убеждают себя, что вытеснение срабатывает — все мы подвержены этой иллюзии. Прогнать мысль на время возможно, и мы заключаем, что стратегия в корне верна. А когда нам в итоге не удается контролировать собственные мысли и поступки, мы решаем, будто все из-за того, что мы плохо старались. До нас не доходит, что плох сам прием. Мы удваиваем усилия, готовя себя к еще более мощному удару бумеранга.