Белые волосы всех оттенков, от тусклой седины до белоснежных или платиновых, были уложены в затейливые прически. У женщин они были не такие высокие, сложные и богато украшенные, как у Ники. Простой покрой женских платьев дополнялся богатой вышивкой или драгоценными украшениями, но и в их количестве они уступали Нике. Положение обязывает.

Мужчины, сидевшие в дальнем конце стола, были одеты проще и строже. Их одеяния позволило Нике разделить их на две категории. Те, что носили короткие камзолы с глухими высокими воротниками, штаны, высокие сапоги из мягкой кожи и накинутый на плечи обязательный плащ-балахон, очевидно, принадлежали к военной касте. Мужчины преклонного возраста в мантиях с широкими рукавами и глухим воротом, застегнутыми застежками из серебра были, кажется, интеллектуалами. И все они, без исключения имели длинные волосы, заплетенные в косу, либо собранные в высокий хвост. Впрочем, у некоторых они свободно спадали на плечи. И никаких украшений. Насколько женщины были увешаны ими, настолько мужчины или явно чурались их, или им, попросту, носить их не полагалось.

— Моя владычица, - раздался голосок из-за корсажа, заставив Нику прервать наблюдения, очнуться и сообразить, что молитва уже окончена, а читавшая ее прислужница выжидающе смотрит на нее, как и все остальное общество, переминавшееся возле своих мест.

— Разрешите им садиться за стол, моя владычица, - подсказал Клопси.

— Как?

— Подайте знак рукой

Ника подняла и опустила руку, как это делала училка английского языка в школе. Задвигались стулья. Все заняли свои места.

— Отпустите своих сестер, моя владычица, - прошептал Клопси.

— О ком ты говоришь?

— О тех, кто только что прислуживали вам.

— Мои сестры - прислуга? Родные?

— Единокровные. От одной матери.

— Благодарю вас, - улыбнувшись, произнесла Ника, обратившись к ним.
– Вы можете занять свои места.

Что-то испуганно пискнул Клопси. Женщины, оказавшиеся ее сестрами, странно смотрели на нее. Та, что казалась помладше, растерянно взглянула на старшую, которая невозмутимо поклонилась и пошла к своему месту.

— Вы не должны с ними разговаривать. Достаточно было одного жеста, чтобы отослать их от себя.

— Ну, ничего себе! Они же мои сестры.

— Так что же, - продолжал пискляво выговаривать ей Клопси.
– Они призваны служить вам, Матери Дома де Наль, моя владычица.

— Слушай, а твоя владычица вообще с кем-нибудь здесь разговаривала?

— Для этого у нее был я.

Слуги в полной тишине начали разносить блюда. Перед Никой торжественно водрузили блюдо из тонкого хрусталя с золотистым вкраплением, на которой лежало нечто зеленое и кашеобразное.

— Я это есть не буду. Спасибо, не хочу, - с гримасой отвращения прошептала она, когда слуга отошел, и обвела взглядом огромную полупустую залу.

От этой чужеродной, торжественно-мрачной величественности на нее накатила острая тоска. До того захотелось домой, подальше отсюда, что пришлось стиснуть зубы, чтобы не расплакаться. Как ее сюда занесло? За что над ней так зло подшутили. И ведь это даже не смешно. А может, это все-таки сон, и она вот-вот проснется. Но в том-то и дело, что все происходящее не было сном. И кого поблагодарить за это? Что б он всю жизнь жевал эту зеленую кашку! Заметив пустующее место за длинным столом, она искренне позавидовала отсутствующему. Верно, кто-то из ее “детишек” заболел. Счастливец.

— Эй, переговорник, - тихо позвала она Клопси.
– Есть хочешь?

— Мне достаточно общения с моей владычицей, - последовал галантный ответ из-за ее корсажа.

— Не слишком ли тесное у нас с тобой получается общение?

Слуга сменил на ее столе блюдо, заменив хрустальную тарелку с зеленой нетронутой кашкой на золотую, украшенную тремя крупными рубинами по краям, на которой тряслось нечто, напоминающее бледный пудинг. Взяв золотую ложечку, Ника отломила кусочек пудинга и, поднеся его ко рту, неловко выронила себе на грудь. Цепкие ручки проворно поймали липкий кусок на лету, не дав ему коснуться Никиной кожи.

Наконец Клопси шепнул ей, что подошло время заканчивать трапезу, и по знаку Ники все поднялись из-за стола, сытые и довольные, кроме так и оставшейся голодной Мать Первого Дома. К ней приблизились ее сестры-прислужницы, с поклоном пригласив ее следовать за ними. И она опять куда-то отправилась в их сопровождении, и, судя по бесконечным темным коридорам и переходам, не в покои, из которых ее увели.

Они вышли на широкое парадное крыльцо с такими крутыми, уходящими вниз ступенями, что у Ники закружилась голова. Но она решила не подкачать и здесь, а мужественно и с достоинством, присущими ее положению, спуститься по ним, когда неожиданно у ее ног появился, покачиваясь, светящийся диск, чуть больше колеса КАМАза.

Старшая из сестер вытянула руку и опустила ладонь. Повинуясь ее приказу, диск подплыл поближе, к самым носкам Никиных туфель… Подхватив под руки, сестры заставили ее взойти на диск, и он тот час взмыл ввысь.

— Клопси!! Я сейчас упаду!
– в ужасе закричала Ника, стараясь удержать равновесие, стоя на летящем над домами диске.

— Ты должна сесть на него, моя владычица. Хотя мне так понятно твое благоговейное изумление сим летающим приспособлением. Всех дикарей и низшие расы он приводит в необъяснимый ужас и страшное изумление. Разве этот предмет, созданный несравненными дроу, не доказывает, насколько они выше всех существ, когда-либо существовавших.