Женщины, которые всегда были ревнивы к чужому благополучию, раздули это еще сильнее. Женщины-служащие и жены работников в своих связях твердо придерживались кастового принципа. Жены работников черного отдела считали себя выше остальных и гордились этим, а жены работников белого отдела очень на это сердились. Сладкая улыбка, воркующий голос и в то же время по-кошачьи показанные когти были нормальной формой приветствия у них.

Такое положение дел было принято всеми и рассматривалось просто как заведенный порядок. Но это был далеко не простой порядок, а прямое доказательство, что в центре работают обычные люди, а не стальные роботы. Отсутствующий специалист — грамотный психолог — мог увидеть это с первого взгляда, даже если бы он и не мог отличить системы навигации ракеты от системы наведения той же ракеты.

Вот в этом-то и была главная слабость. Не в бетоне, граните или стали, не в механизмах или электронных устройствах, не в режиме, не в предосторожностях, не в бюрократии, а просто — во плоти и крови.

Отставка Хаперни принесла больше раздражения, чем тревоги. Он был специалистом по глубокому вакууму. Все, кто его знал, считали его умным, работящим и спокойным, как гипсовая статуя. Насколько было известно, его ничего не беспокоило, кроме работы. То, что он был холостяком, рассматривалось как доказательство преданности делу.

Байтс, начальник отдела, и Лендлер, начальник охраны, вызвали его для собеседования. Они сидели рядом за большим письменным столом, когда Хаперни, шаркая ногами, вошел в кабинет и, мигая, уставился на них сквозь толстые стекла очков. Байтс взял из стопки лист бумаги и положил его перед собой.

— Мистер Хаперни, я только что получил вот это. Ваше заявление об отставке. В чем дело?

— Я хочу уйти, — ответил Хаперни, нервно двигая руками.

— Почему? Вы нашли себе лучшее место где-нибудь еще? Мы должны это знать.

Хаперни начал шаркать ногами. Вид у него был довольно несчастный.

— Нет, я не нашел еще другой работы. Да я и не искал. Пока что нет. Может быть, потом.

— Тогда почему вы решили уйти? — спросил Байте.

— С меня довольно, — сказал Хаперни смущенно и взволнованно.

— Довольно? — скептически переспросил Байтс. — Довольно чего?

— Работы здесь.

— Давайте говорить прямо, — настаивал Байтс. — Мы вас ценим. Вы работаете здесь уже четырнадцать лет. До сих пор вы, казалось, были довольны. Ваша работа считалась первоклассной, и никто никогда не критиковал ее или вас. Если вы будете продолжать в том же духе, вы обеспечите себя до конца своих дней. Вы действительно хотите отказаться от выгодной и интересной работы?

— Да, — подтвердил Хаперни.

— И не имеете ничего лучшего в перспективе? — Именно так.

Откинувшись на спинку стула, Байтс уставился на него и задумался.

— Знаете, что я подумал? Вам стоит показаться врачу.

— Я не хочу, — ответил Хаперни. — Более того, мне это не надо, и я не буду этого делать.

— Врач может просто определить, что вы страдаете неврозом в результате того, что много и упорно работали. Он, может быть, просто порекомендует вам долгий и полный отдых, — настаивал Байтс. — Вы можете тогда взять оплачиваемый отпуск. Поехать куда-нибудь в спокойное местечко, порыбачить и в положенное, время вернуться — такой же блестящий, как миллион долларов.

— Я не интересуюсь рыбалкой.

— Какой же черт вас тогда интересует? Что вы собираетесь делать после того, как уйдете отсюда?

— Поеду куда глаза глядят, попутешествую немного. Мне хочется быть свободным и ехать, куда захочу.

Нахмурившись, вступил Лендлер.

— Вы хотите выехать из страны?

— Не сразу, — ответил Хаперни.

— Вы еще ни разу не запрашивали заграничного паспорта, — продолжал Лендлер. — Я должен предупредить, что вам придется ответить на много нескромных вопросов, если вдруг запросите этот паспорт. Вы были допущены к информации, которая может быть полезна врагу. Правительство не может игнорировать этот факт.

— Вы хотите сказать, что я намереваюсь торговать этой информацией? — спросил Хаперни, слегка покраснев.

— Совсем нет. По крайней мере, не при этих обстоятельствах, — горячо заявил Лендлер. — На данный момент ваша репутация безупречна. Никто не сомневается в вашей преданности. Но…

— Что но?

— Обстоятельства могут измениться. Субъект, который просто ездит по стране, без работы, без каких-либо источников доходов, в конце концов встает перед финансовой проблемой. И тоща он получит свой первый опыт в испытании бедностью. Его убеждения начнут меняться. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Я найду работу когда угодно и где угодно, если мне понадобится.

— Ах так! — вмешался опять Байте, ехидно подняв брови. — Кому это, интересно, пригодится специалист по глубокому вакууму?

— С моей квалификацией я могу и посуду мыть, — отрезал Хаперни. — Если вы не возражаете, я бы хотел решать свои проблемы сам, на свой манер. Это ведь свободная страна, не так ли?

— Мы просто хотим внести ясность, — с угрозой в голосе сказал Лендлер.