— Хочешь молока? — сказал Борис. — Холодное.

— Нет.

Андрея тошнило от боли. Вдруг ему показалось, будто рот его полон молока и вкус молока отвратительный. Он проглотил слюну и закрыл глаза.

— Как же ты будешь биться? — сказал Борис.

Перед глазами Андрея двигались красные светящиеся круги. Некоторые из них были большие, очень большие, и они медленно поворачивались, а некоторые были маленькие, крошечные, как точки, и они крутились, крутились, крутились без остановки.

— Как же ты будешь биться? — сказал Борис.

Андрей открыл глаза. Круги и кружочки исчезли. Только в самом углу левого глаза дрожало, дергалось что-то, чего никак нельзя было разглядеть.

Андрей повернул голову.

Борис раздевался. Он стоял посреди комнаты. Он был гол до пояса. Бросив свитер на стул, он нагнулся и стал расшнуровывать ботинки. Он снял правый ботинок, внимательно осмотрел его и бросил на пол. Тяжелый ботинок громко стукнул. Андрей молча отвернулся к стене.

Борис снял второй ботинок и осторожно поставил его под кровать.

— Ты слышишь, Андрей? — сказал он. — Я спрашиваю тебя: что ты думаешь о бое?

Андрей попробовал закрыть глаза, но сразу раскрыл их — красные круги неистово вертелись, росли, становились огромными и лопались, превращались в крошечные точки. Некоторое время Андрей лежал не двигаясь и глядел на стенку. Потом он услышал негромкий, мерный свист и обернулся.

Борис в черном трико, в легких башмаках и в свитере прыгал со скакалкой. Он подпрыгивал короткими частыми прыжками, и скакалка со свистом пролетала под ступнями его ног. Слегка согнутые в локтях руки оставались неподвижными, и корпус не двигался. Только кулаки резкими движениями вращали скакалку.

Борис начал прыгать по очереди то на левой, то на правой ноге, и снова на обеих ногах, и опять на одной ноге. В частом и четком ритме, как бы слившись со свистящей скакалкой, Борис двигался по комнате и поворачивался вокруг. Он ровно дышал. Лицо его было серьезно и сосредоточенно.

Заметив, что Андрей смотрит на него, Борис подпрыгнул выше и повернулся спиной к Андрею. Теперь Андрей видел, как легко вздрагивали мышцы на лопатках и икрах Бориса. Скакалка свистела.

— Ты не сможешь, — сказал Борис не оборачиваясь. Он прыгал на левой ноге, правая была вытянута вперед. — Не сможешь биться.

— Пожалуй, что так, — тихо ответил Андрей. — Пожалуй, не смогу…

— Биться надо. — Борис перепрыгивал скакалку, высоко вскидывая колени, будто бежал на месте. Скакалка свистела. — Биться обязательно надо.

— Черт знает как обидно. — Андрей говорил быстро. Ему вдруг захотелось много говорить. — Черт знает как обидно. Я стоял слишком прямо, и потом поворот получился резче, чем я думал. Меня бросило вперед. Если бы я не пытался удержаться, ничего не случилось бы, но я старался устоять во что бы то ни стало…

— Он готовился. — Борис снова прыгал мелкими, быстрыми прыжками, тесно сдвинув щиколотки. — Он готов. Он в хорошей форме.

— Я никогда не думал, что остановка может быть такой внезапной и что может так сильно рвануть. Понимаешь, я стоял на вытянутых, на прямых ногах, и меня швырнуло вперед и вниз, и вся сила пришлась на связки. Меня просто оглушило в первый момент. Уже позже стало больно. Здорово больно…

— И сейчас? — Борис тремя короткими прыжками повернулся вполоборота к Андрею. — И сейчас больно?

— Больно. Только, конечно, не так здорово, как сначала, но все-таки болит, проклятая. Ты двигаешь руками в локтях. Держи руки совсем неподвижно. Работай только кистями.

— Так?

— Так лучше. Биться я не смогу.

— Это черт знает как обидно. Он в хорошей форме. — Борис прыгал на правой ноге, потом сказал, отворачиваясь от Андрея: — Он будет кричать, что ты струсил…

Андрей сбросил одеяло и сел на кровати. При этом он пошевелил больной ногой и негромко вскрикнул.

— Не в этом дело, — сказал он.

— Конечно, — сказал Борис.

— И потом ему все-таки придется биться, — сказал Андрей.

Борис прыгал, наклонив голову набок, его ноги мягко и равномерно подкидывали его тело вверх, быстро пружинили и, отталкиваясь от досок пола, снова подкидывали вверх неподвижное и ненапряженное тело.

— Ему придется выдержать бой, — сказал Андрей. Он говорил очень громко. — Ему придется биться, и бой будет такой, что он его как следует запомнит. Бой будет настоящий. Бой должен быть настоящий, и бой должен ему принести поражение.