— По лагерю меня вели с завязанными глазами. Ничего не видел, ваше благородие. А коли по голосам судить — много, ваше благородие.

— Нишего, Поленофф, теперь Огнефф капут! Ви еще мне кой-шем рассказывайт: о дорога, снег, лес. А потом идит домой, Огнефф капут, наград Поленофф.

Прощаясь, Никита Поленов долго и подобострастно кланялся, благодарил и заверял, что он рад служить, лишь бы служба шла на пользу.

Майор Мизель с силой прихлопнул за собой дверь. Сегодня он был злым и нервным; когда расстегивал пальто, сорвал пуговицу, бросил пальто на диван, зацепил провод, телефон с грохотом упал на ковер. Он задернул шторы на окнах, сел глубоко в кресло напротив стола и, обхватив голову руками, задумался. Что за чертовщина! Позавчера он получил шифровку-приказ: команде быть собранной в кулак, в полной боевой готовности. А вчера шифровка от друга из команды «Москау»: при бомбежке погиб Карл Кох. При бомбежке?.. Значит, русские стали сильнее, если они залетают так далеко? Не может особая команда «Москау» находиться в непосредственной близости от передовой. Тогда еще успокоил себя тем, что Карл Кох мог погибнуть случайно: забирался же он на высокую сосну, чтобы в бинокль увидеть Кремль, — мальчишество!.. А сегодня новая шифровка: русские ведут под Москвой наступление крупными силами. Откуда взялись эти силы? К чему приведет это наступление: к успеху русских армий или к истреблению их последних резервов? Если верховное командование германской армии уверено, что наступление русских не принесет им успеха, тогда зачем такая широкая информация шифром о событиях под Москвой и приказ, требующий привести команды и группы СД в полную боевую готовность?

Мизелю еще не приходилось задумываться над тем, что будет, если русские вдруг начнут бить немецкую армию. Сейчас, пригнув голову к коленям, он впервые подумал об этом. Но не о поражении Германии, не о разгроме германских войск. Другое тревожило в эти минуты: если русские начнут одерживать победы, что тогда сделают с ним, немецким разведчиком, донесения которого были учтены при разработке плана войны с Советами. Был ли он объективен, направляя донесения начальству? Конечно нет! Субъективен, субъективен от крупного до мелочей; это отвечало его духу, характеру, планам, и это (он знал от отца) удовлетворяло немецкую разведку. Встречая пьяного красноармейца или краснофлотца, не отдавшего командиру честь, он сообщал о полном развале дисциплины в Красной Армии. Заметив танк в кювете, он с радостью фотографировал его и доносил, что личный состав армии Советов технически не подготовлен и управлять боевыми машинами не может. С финского фронта от Мизеля шли победные реляции, точно не финны, а он, Гельмут Мизель, оказывал упорное сопротивление на линии Маннергейма. Много послал донесений Мизель. Проанализировать их да обобщить — выйдет, что русской армии как таковой не существует. Хороший, могучий натиск — и панически побегут беспорядочные толпы в зеленых гимнастерках…

Интересно, сохраняются ли в архивах эти донесения? Как далеко они упрятаны? Хорошо, что доступ к ним имеет отец, он все может сделать.

Гельмут Мизель поднял голову и словно впервые увидел за своим столом огромную карту с множеством воткнутых флажков. Он медленно встал. Ему хотелось одним взмахом руки сбросить на пол все флажки, и особенно тот, большой, на котором с такой тщательностью нарисована свастика. Мизель воткнул его месяц назад в центр черного круга, под которым четким шрифтом напечатано: «Moskau». Месяц назад!.. Так ли близко находятся сейчас немецкие войска от Москвы, как в первых числах ноября, когда Мизель всем ходом событий был убежден, что парад германских войск на Красной площади непременно состоится?..

Сорвав флажок, Мизель долго держал его в руке и опять воткнул на прежнее место: рано поддаваться панике. Да и нельзя: подчиненные увидят. Что скажут они, заметив снятый или перенесенный на запад флажок со свастикой: штурмбаннфюрер СС перестал верить в падение большевистской столицы, его вывели из равновесия первые сводки о русском наступлении под Москвой?..

Из равновесия Мизеля вывели не только сводки. Он сел в кресло и стал насвистывать какую-то песенку, слышанную в кабаре, — были когда-то веселые времена! А сейчас — неудачи, кругом неудачи… Поход на Гучки — это успех наполовину. Куда там наполовину! На одну четверть задуманного плана!.. Партизан поколотили, но основные силы отряда и сам Огнев уцелели. Гучки сожгли, но лишь пустые дома: людей вовремя увели партизаны. И как они узнают про все это?

Карательная экспедиция против Огнева удачи вовсе не имела. Этого и следовало ожидать. Разве можно посылать танки и людей в дремучий лес, где за партизан выступает каждый снежный бугор, каждая сосна и каждый куст можжевельника? Танки застряли на первых километрах лесной дороги. Каратели на пятнадцатом километре были встречены автоматным огнем. Они не отступили и не разбежались, преследовали русских до партизанской стоянки, а дальше следы пошли в разные стороны. Куда идти? Каратели, понеся потери, вернулись на лесную дорогу.

Ну, а если бы получилось наоборот, вверх полетел бы рапорт: операция проведена превосходно, ее успех предрешила разведка. «Умеет же подбирать кадры агентов штурмбаннфюрер СС Гельмут Мизель! Даже в этой неприступной России…»

Как неприятно, что Огнев всегда уходит от преследования! Торчит, как бельмо на глазу… Все время нужно доносить, как ведут себя партизаны и что предпринято, чтобы пресечь их деятельность…

А не он ли, Гельмут Мизель, утверждал в своих донесениях из Москвы, что партизанской войны в России не предвидится, что большевики восстановили против себя весь народ, что в случае войны русские мужики начнут борьбу против большевиков, в поддержку наступающей немецкой армии? Где эти донесения? Попадись они сейчас под руку рейхсфюреру СС Гиммлеру — расценит как преднамеренную провокацию.

Неудачи, кругом неудачи!.. Мизель выдвинул ящик стола, нашел выгоревшую и полинявшую зеленую папку. Вот он, парень с вызывающей нагловатой улыбкой, с родинкой на правой щеке, родинкой, похожей на темного паука, — надежда Гельмута Мизеля…

Перед войной все казалось проще простого: подобрать лазутчиков, обучить их, сбросить на парашютах с радиостанциями. В панике русским будет не до поимки шпионов. А лазутчики будут все примечать и обо всем доносить. «Морзянки» тикают непрерывно, сведения самые нужные и ценные несутся бурным ручьем, только успевай обрабатывать! Не одну группу разведчиков подготовил Мизель после сорокового года. Были в этих группах и прибалтийские немцы, и русские белогвардейцы, и украинец-«самостийник», и этот парень с пятном паука на щеке. Прибалтийские немцы свое задание выполнили и остались в Литве, Латвии, Эстонии: куда их пошлешь с таким скверным акцентом! «Самостийника», как стало известно, схватили русские бабы в момент приземления. Белогвардейцы успели дать шифрованную радиограмму: приземлились. Глубоко, видимо, «приземлились» — с тех пор о них ни слуху ни духу. А парень с пауком на щеке регулярно шлет донесения.