Только заходя в подъезд Марлена, Вадим неожиданно сообразил, что о цели приглашения шефа он, собственно, так и не спросил. Он вроде бы ехал проведать больного. Так принято. Но вдруг до Вадима дошло, что в разговоре по телефону он даже не успел спросить, можно ли навестить Марлена. Тот сам его позвал. Значит, у него есть какое-то к нему дело. И это у больного, и это в новогодние дни? Вадиму стало неуютно.

Мария Ивановна встретила Вадима весьма приветливо.

В прихожей была и их дочь Юля, смотревшая на молодого адвоката с нескрываемым восторженным интересом. Заметив это, Вадим понял, что о нем частенько говорят в доме шефа. Иначе с чего это вдруг Юлька специально выскочила на него поглазеть? Да к тому же с выражением жгучего любопытства на очаровательной мордашке.

Марлен лежал на кушетке в своем кабинете, на высоко поднятых подушках, и листал какие-то документы.

– Привет, привет! Садитесь, Вадим!

– Здравствуйте, Марлен Исаакович! Я это в буквальном смысле – то есть будьте здоровы.

Сейчас вы еще любимый тост вашего папы вспомните: «Что б ты был мне здоров!» – Марлен улыбался так, как Вадим себе и представить не мог. Где грозный заведующий, где хмурый и вечно недовольный Марлен? Перед ним лежал милый, слабый, очень домашний немолодой человек с уставшими, но очень веселыми глазами. Этот был не страшный, от него нельзя было ждать неприятностей, ему хотелось помогать.

– Таки будьте, – с подчеркнуто еврейским акцентом поддакнул Вадим.

– С вами будешь! Ладно. Слушайте меня здесь, – улыбаясь, продолжил Марлен. – Вот в чем дело. Тринадцатого января, аккурат под Старый Новый год, назначено к слушанию ваше бывшее дело про старика насильника. Теперь уже правда про насильника-внука. Срывать его нельзя. Даже из-за моей болезни. Поскольку времени крайне мало, а вы обстоятельства знаете, разумеется, лучше всех, то я и прошу вас меня подменить.

– Марлен Исаакович, это невозможно! – чуть не завопил Вадим. – Как вы себе это представляете?! Я, вытащив деда…

– Ну, не вы, а Лена, если я имя не путаю, – поддел Марлен.

– Нет, имя вы не путаете, а вот суть…

– И суть не путаю!

– А кто ее такой вырастил? Ее победы – мои победы. Мои победы – ваши победы, – выкрутился Вадим.

– Льстец! Неумелый подлиза. – Марлен резко посерьезнел. – Понимаю ваши сложности. Мамаша этого юнца даже имя ваше слышать не может! Еще бы, не раскопай вы это дело, сидел бы сейчас сыночек дома, а не в Бутырке. Я, разумеется, пока вы ко мне ехали, с ней переговорил. Объяснил, что вы не сына сажали, а отца ее вытаскивали. Но она хоть и согласилась, завоевать ее любовь вам будет трудно. Если только, конечно, вы и сына вытащите.

– Но это же невозможно! – Вадим давно уже перестал улыбаться и сидел напряженный, весь подавшись вперед. – Вы же рассказывали несколько месяцев назад, что он признался. Как его можно вытащить?

– Я с ним встречался, – очень спокойно и медленно заговорил Марлен, – все не так просто. Во-первых, со второй девочкой, Катей, он вообще не спал, и почему она подала заявление в милицию, он сам понять не может. Что касается Оли, той, что лишилась невинности…

– Я помню имена! – нетерпеливо перебил Вадим.

– Да, извините. Что касается Оли, то факт близости Николай признает. Однако почему он стал ее насиловать – при том, что он по уши в нее влюблен и у них уже долгий роман, – он объяснить не может.

– Не может или не хочет?

– Правильный вопрос. Не знаю. Не понял. Не почувствовал. Вы же, помнится, тоже его не раскусили. – Марлен тут же попытался исправить бестактность. – Я имею в виду не ваше умение понимать людей, а его умение скрывать свои мысли. Парень-то очень закрытый.

– А с Олей вы не пытались встретиться?

– Извините, Вадим, но это глупый вопрос. Встречаться с потерпевшими для адвоката – чистой воды авантюра. Чтобы потом в суде она сказала…

– Понял, понял. – Вадиму стало неудобно за свой прокол. – Не подумал.

– Это для вас характерно! – назидательно заметил Марлен. – Трудитесь, юноша! Трудитесь! – Шеф вновь улыбался, протягивая Вадиму досье.

– «Они золотые»? – шутливо поинтересовался Вадим, вспомнив Паниковского и Шуру Балаганова.

– Не беспокойтесь, жене на булавки хватит! – На сей раз Марлен говорил о важном – о гонораре, по крайней мере он так понял вопрос Вадима. А потому был серьезен.

«Но не конкретен», – подумал Вадим и стал собираться.

Домой Вадим приехал в чрезвычайно хорошем расположении духа. Так с ним случалось и раньше: чем хуже или труднее ситуация – тем легче у него было на душе. Не всегда, конечно, но бывало…

Лена восприняла настроение Вадима как просто праздничное, новогоднее и стала приставать к нему с расспросами: как его Марлен встретил, какая у него стоит мебель, сколько комнат. И только когда поняла, что ничего интересного Вадим рассказать не может, а на прямой вопрос, зачем его Марлен пригласил, отвечать явно не хочет, вспылила: