Она прижималась к нему своим длинным сильным телом, дрожащим от желания. Он заглянул в ее фиолетовые глаза, которые стали влажными. Сейчас она больше, чем прежде, походила на маленькую девочку. Она, похоже, стыдилась своих слез. Затем Шарлен освободилась из его объятий и сказала:

— Я должна разложить вещи.

Пока она занималась этим, он, сидя на краю кровати, любовался грациозностью ее движений.

Добравшись до дна чемодана, она взяла что-то и бросила предмет Джефу. Он поймал одной рукой флакон туалетной воды «Данхилл».

— Не помню, скольких мужчин я спросила, сколько посетила магазинов, сколько запахов перепробовала, прежде чем узнала твой сорт.

Она улыбнулась.

— Я купила эту воду. Сказала себе: если он сменил сорт, я не желаю знать об этом. Воспользуйся этой водой!

— Я уже сделал это, — с улыбкой возразил он.

— Из моего флакона.

Он налил немного туалетной воды себе на руки и похлопал себя по щекам. Она поцеловала Джефа, прижалась лицом к его щеке.

— Так лучше, гораздо лучше, — сказала она.

Он тихо прошептал:

— В труппе есть одна девушка. Она — моя партнерша по пьесе.

— Она — красивая блондинка, и я ее ненавижу, — с улыбкой произнесла Шарлен.

— Откуда ты знаешь?

— С одиннадцати лет я постоянно проигрываю какой-нибудь блондинке, — пошутила она, чувствуя себя в его объятиях надежно и спокойно.

Но он добавил абсолютно серьезным тоном:

— Она замужем за евреем.

— Как и моя мать, — сказала Шарлен, пытаясь уйти от этой темы.

— Ты поняла, что я имел в виду. Она не еврейка. А он — да. Она говорит, что у них все обстоит отлично.

Она выскользнула из его объятий:

— Давай пообедаем, или выпьем, пока мы не заговорили снова об этом. Пожалуйста, Джеф?

— О'кей, — шепнул он.

Она переоделась. Он смотрел на Шарлен — на ее длинные красивые ноги, хорошие бедра, обнимавшие его много раз, полные высокие груди. Но он не стал приближаться к ней. Он страстно желал ее, но если они подождут, им будет еще лучше.

Они прошли по Пятой авеню до маленького дорогого ресторана, который Шарлен помнила. Она ела там однажды с матерью.

В пути он спросил:

— Что ты сказала им?

— Ничего, — ответила она.

— Тогда как тебе удалось уехать?

— Я думала, ты говоришь о нас, — сказала она и объяснила: — Я воспользовалась самым удобным предлогом. Сказала, что мне надо кое-что купить в Нью-Йорке.

— Что именно? — спросил он, заметив, что она не хочет произносить слово «приданое».

Поколебавшись, она заставила себя выговорить:

— Приданое.

Шарлен повернулась к нему лицом.

— Я не хотела об этом думать. Раньше времени. Возможно, до возвращения домой. Не заставляй меня говорить об этом сейчас.

— Мы должны. В этом весь смысл. Не в том, чтобы просто позаниматься любовью. Переспать друг с другом. Мы должны быть вместе. Пожениться.

— Джеф, пожалуйста, не надо.

Она заметила глядевших на них людей. Он еле заметно кивнул, давая понять Шарлен, что не будет ставить ее в неловкое положение.

— Пока я не буду готова к этому разговору. Пожалуйста? — попросила она.

— О'кей, о'кей, — сказал он.

Он старался не говорить об этом во время обеда. Она расспрашивала Джефа о постановке, но он, не будучи уверенным в результате, уклонялся от обсуждения. Он сказал, что работа идет нормально, что режиссер весьма талантлив. Когда она выразила желание прийти на репетицию, он возразил. Присутствие посторонних сковывает труппу. К тому же в их обстоятельствах ни к чему раскрывать ее личность.

Они медленно вернулись к «Плазе», словно им не хотелось выдавать свою страсть друг к другу. Забрали оба ключа со стойки. Шарлен первой поднялась в свой номер. Он последовал за ней, постояв немного в вестибюле у газетного киоска. Войдя в ее комнату, он увидел Шарлен в кружевном пеньюаре.

Теперь для разговоров не было времени и терпения. Раздевшись, они оказались в объятиях друг друга. Их руки не могли остановиться. Когда Джеф проник в Шарлен, почувствовал силу и жар ее желания, он понял, что у нее не было никого с тех дней в Палм-Спрингс. Ни один мужчина не прикасался к ней все это время. Он обрадовался тому, что она много недель хотела только его.