Вернувшись, Крейг нашел Джефа в гримерной, где актер смывал грим. Над Джефом стоял Доктор. Когда Крейг вошел в комнату, Коун тотчас произнес:

— Джеф беспокоится по поводу завтрашнего дня.

— Это будет сущий пустяк по сравнению со всей неделей, — сказал Крейг.

— Дети, — перебил его Джеф. — Я не хочу, чтобы мальчиков использовали. Чтобы они стали козырем. Они не избираются на должность. Избираюсь я.

— Что значит вы не хотите, чтобы их «использовали»? Они находятся здесь. Они — часть вашей семьи, — запротестовал Крейг.

— Я не хочу, чтобы им задавали вопросы. Они — славные мальчишки, и я не хочу, чтобы их беспокоили. Вот что это значит! — сказал Джеф. — Я обещал Клер.

— Их можно хотя бы фотографировать?

— Да, но никаких вопросов о том, как они относятся ко мне, а я — к ним. Сначала все было не так просто. Но сейчас мы превосходно ладим. Я хочу, чтобы это сохранилось. Так что не касайтесь в этой статье вопросов веры! Понятно?

— Я сделаю, что смогу, — обещал Крейг, думая о том, как выполнить распоряжение Джефа и не разозлить при этом редактора «Взгляда», поскольку религия мальчиков была одним из главных моментов, которые он использовал, чтобы заинтересовать журнал.

Джеф вышел из гримерной. На большой сцене было темно.

— Джеф? — произнес Доктор.

— Дай мне минуту, — ответил Джеф.

Крейг и Доктор направились к выходу. Джеф услышал, как они открывают массивную дверь, не пропускающую звуки. Затем дверь почти бесшумно закрылась. Он посмотрел вверх. Высокие опоры, на которых размещались осветительные приборы, напоминали привидения. Джеф подошел к декорациям. Будучи ведущим, он четыре года использовал одни и те же нарисованные полки с книгами.

Он осмотрелся, думая о том, как следует попрощаться с половиной своей жизни. Он провел больше двадцати пяти лет в таких местах, среди предметов, казавшихся настоящими, но на самом деле всегда являвшихся бутафорией. Вся его работа была изящным обманом, но он любил ее. Если бы прежде кто-то сказал ему, что он добровольно расстанется с ней, он бы рассмеялся. Однако сейчас он совершал именно это.

Хотя, в некотором смысле, поворот судьбы был не таким крупным, как ему казалось. В политике бутафории и обмана не меньше, чем в шоу-бизнесе. На самом деле даже больше. В шоу-бизнесе все знали, что это мир обмана. И степень человеческого успеха зависела от того, насколько реалистично будет выглядеть имитация. Политика считается делом реальным. Она оперирует жизнью и смертью людей, городов, штатов, целых наций. Однако на практике оборачивается бутафорией, игрой.

Он доказал это прошедшей неделей. Он играл на съемочной площадке, играл за ее пределами, давая интервью. Но все это делалось ради получения должности. Получив ее, если это произойдет, заверил себя Джеф, он будет честно выполнять свои обязанности, действовать в интересах людей. Никаких сделок и компромиссов. Они ему не понадобятся. Если его принципы не примут, он пошлет всех к черту. Уйдет. Деньги и собственность дали ему независимость.

Он вдруг понял, что перефразирует диалог из последней постановки.

«Неужели приходит время, когда даже актер путает подделку с реальностью, перестает замечать разницу?» — подумал Джеф.

Он бросил последний взгляд на декорации и направился к тусклому красному фонарю, обозначавшему выход.

Снаружи Крейг и Доктор вели торопливую дискуссию.

— Господи, надо продержаться еще двадцать четыре часа! — сказал Крейг. — Только бы он не взорвался сейчас!

— Он не взорвется, — неуверенно отозвался Доктор.

— Это должно было стать кульминацией! На карту поставлены голоса как минимум четверти миллионов евреев! — заявил рассерженный, взволнованный Крейг.

— Я поговорю с ним, — обещал Доктор.

— Док, вот что я вам скажу, — начал Крейг.

Это обращение Крейга раздражало Доктора. Он не возражал, чтобы его называли «доктором», но «док» звучало несолидно. Ему не нравилось такое обращение. Однако самоуверенный молодой гений постоянно называл его именно так.

— Док, если статья выйдет, а пока все обстоит нормально, это означает выдвижение. А в этом году, — подчеркнул Крейг, — выдвижение — это избрание. Демократы дезорганизованы. Они наносят друг другу удары в спину. Нынешний губернатор-демократ — усталый и скучный человек. Хотите знать мое мнение? Его побьет любой республиканец. Поэтому борьба будет за выдвижение.

Я хочу, чтобы реальное выдвижение состоялось до внутрипартийных выборов. Хочу, чтобы они стали формальностью. Партийными торжествами, а не отчаянной публичной дракой. Статья во «Взгляде» способна обеспечить это. Поэтому вы должны поговорить с ним.

— Думаю, им придется задавать вопросы о мальчиках, — печально произнес Доктор.

— Вы поступили бы иначе?

Доктор покачал головой.

— Тогда поговорите с ним! — потребовал Крейг.

Тяжелая дверь сцены открылась. Увидев приближающегося Джефа, Доктор, к изумлению Крейга, выпалил: