— Ну конечно! — с горечью и злостью сказал Джеф.

— Я говорю тебе — оно только начинается. Я не могу объяснить все сегодня. Но скоро сделаю это. Важно сейчас сохранять видимость мира. Все видят в вас любящую пару. Ни слова о происшедшем. Я даже не позволю ей пойти к вашему врачу. Ты сознаешь, что сделает с твоим имиджем известие об изнасиловании?

Ты поживешь здесь, будешь появляться с ней на людях. Затем через три-четыре месяца вы сможете тихо разойтись. Пусть мир интерпретирует это, как ему угодно. К тому времени публика будет на твоей стороне. Традиционный вариант в мире кино. Один из супругов добился большего успеха и эгоистично решил отделиться. Ты превратишься в верного, преданного мужа, который женился на начинающей актрисе, помог ей стать знаменитой и был брошен.

Эта идея понравилась Джефу, однако он начал задавать себе вопросы. Почему сейчас? Почему сегодня, когда его клиентка завоевала самую желанную награду, Доктор разрабатывал стратегию, обращенную против нее?

Коун четко прочитал его мысли.

— Почему я так забочусь о тебе? Я сказал тебе это несколько мгновений тому назад, но ты не поверил мне. Потому что, мой мальчик, — Доктор поставил бокал и посмотрел Джефу в глаза, — потому что твое будущее только начинается. Тот факт, что я готов рисковать ради тебя ее карьерой, — достаточное доказательство.

Джеф поглядел на Коуна, спрашивая себя, можно ли верить ему. Аргументом в пользу доверия было то, что Доктор открыл ему два опасных секрета. Он сказал, что Джоан не была важнейшим клиентом ТКА. И он признался, что его жена изменила ему с английским гомиком. Если бы у Коуна не было серьезных намерений, он никогда не сказал бы о таких вещах.

Доктор по-отечески похлопал Джефа по руке.

— Делай, что я говорю. Поживите спокойно и благополучно несколько недель. Как прежде. Ты даже можешь увезти ее куда-нибудь.

— Но ее новая картина, — начал Джеф.

— Я добьюсь отсрочки. Не беспокойся. Главное, чтобы не было публичных ссор, внезапных раздельных поездок. Все, как обычно. Ходи на заседания гильдии. Читай сценарии. И отклоняй их.

— Все? — недоумевающе спросил Джеф.

— Все, — твердо ответил Доктор.

— Даже хорошие?

— Для тебя сейчас нет хороших сценариев, Джеф. Но это даже к лучшему!

— Почему? — растерянно спросил Джеф.

— Я сказал тебе — доверься мне.

Он похлопал Джефа по плечу и направился к ждущему лимузину.

Когда автомобиль отъехал, Джеф встал. Он все еще испытывал недоумение. Войдя в дом, он медленно поднялся по лестнице. Из ванной доносился шум воды. Джоан проведет остаток жизни под душем, пытаясь избавиться от собственного запаха.

Джеф прошел в свою гардеробную, достал шелковый пижамный костюм и заметил на полке голубую рубашку Дорис Мартинсон. Как Доктор узнал об этой женщине?

Джоан выключила душ в своей ванной. Джеф надел халат и зашел туда. Джоан вытиралась новым изумрудно-зеленым полотенцем.

— Если ты прикоснешься ко мне, я тебя убью! — серьезно сказала она.

Хотя, если бы он вздумал снова наброситься на нее, она вряд ли смогла бы сейчас по-настоящему защищаться.

— Я лишь хотел сказать, что я сожалею.

— Посмотри на это.

Она подняла свое лицо вверх, чтобы он лучше увидел поврежденную губу. Ее щека еще горела от удара.

— Извини.

— «Извини»? Пошел ты к черту!

Она стала вытирать подмышки, обрызгала их дезодорантом, посыпала пудрой, наконец воспользовалась туалетной водой.

— Доктор сказал, что мы должны проявить выдержку. Все должно происходить, как обычно.

— То же самое он заявил мне, — раздраженно сказала она. — Но я хочу, чтобы весь город узнал, какой ты негодяй! Если ты еще раз дотронешься до меня, я расскажу людям все! Ты — животное, вот ты кто!

— Внизу есть две телеграммы для тебя. Одна — от Мела Ле Вина.

— И что? — она с вызовом посмотрела на Джефа.

— И бутылка шампанского. От Генри.

— Ну и что? — с яростью в голосе спросила она.

— Я просто пытаюсь объяснить, — сказал он.

— Ты хочешь погубить мою карьеру. Вот чего ты добиваешься. В мой самый важный вечер…

Ему показалось, что ее злость снова сменится слезами.

— Доктор прав, — сказал Джеф. — Пусть все будет как обычно. Дома тоже. Давай вообще не разговаривать.