Брюсов воспользовался секундным замешательством и отступил, не поворачиваясь к противнику спиной, в магическую брешь. Вслед за ним туда же полетел подброшенный ногой офицера щенок тандерхаунда. Верзила бросился за Андреем, но было поздно. Как предсказывал Тритемий, брешь в магической стене затянулась. Великан врезался в невидимую преграду и отлетел назад, едва не сбив с ног подоспевших подчиненных.

Оказавшись в коридоре, Брюсов опустился на одно колено. Голова кружилась, руки после перенесенных пыток дрожали от слабости. Он попробовал встать на ноги, но сделать это удалось только с помощью бросившейся к нему Эсквилины. Тритемий оперся на плечо Ригглера, и все четверо вышли из потайного хода Бевериджа в узкий переулок на задах Серого дома. Вокруг не было ни души.

Некоторое время они двигались вдоль переулка с глухими стенами домов, пока не заметили проход во внутренний мощенный плитами дворик, с неработающим фонтаном в виде чаши посредине. Единственная дверь в каменном портале с рыцарским гербом наверху была забита крест-накрест досками.

Девушка отвела Брюсова к фонтану усадила на плиты спиной к чаше. Тритемий и Ригглер остановились рядом. Старик был на грани истощения. Он что-то сказал монаху и тоже сел на пол. Зато щенок-тандерхаунд весело скакал вокруг них, видимо, довольный тем, что оказался на улице. Эсквилина передала говорящую голову Тритемию и попросила Андрея оторвать полоску ткани от рубахи. Надрезая край материи клинком, он вдруг заметил, что меч ему достался непростой. Профессиональный фехтовальщик Брюсов неплохо разбирался в холодном оружии разных эпох и точно знал, что держит в руках полуторный бастард, предназначенный для фехтования как одной, так и двумя руками. На лезвии посверкивала красивая гравировка в виде рыцарской перчатки с зажатой в ней розой, на гарде виднелась та же эмблема в увеличенном виде, яблоко рукояти было украшено золотой насечкой.

—Надо спешить, — подавая целительнице полоску ткани, сказал Брюсов. — Рана пустяковая, я смогу идти сам. Стальным сутанам не потребуется много времени, чтобы выйти через ворота и догнать нас.

—Никуда ты не пойдешь, пока я не перевяжу рану. И не вздумай противиться!

Это было произнесено таким непреклонным тоном, что Андрей удивленно посмотрел на девушку и вдруг почувствовал, что она ему нравится. Растрепавшиеся рыжие волосы и даже густые веснушки были ей к лицу. Она пошептала над раной — кровь остановилась. Затем перевязала руку.

—Будь у меня под рукой нужное снадобье, рана затянулась бы через час, — с сожалением произнесла Эсквилина. — Ничего, я знаю, что делать. Если все получится, я отведу вас в безопасное место.

—У нас все получится, — заверил ее Брюсов, с трудом поднимаясь на ноги, и вдруг заметил отсутствие Ригглера. — А где монах?

—Он стоит снаружи, за углом, — сообщил Тритемий Гиннес. — Я попросил его предупредить нас в случае опасности...

—Все монахи врать, — буркнул Шакелас. — Этот наиболее от другие.

Андрей, опираясь на меч, подошел к выходу со двора и выглянул наружу. Темная и узкая, как горная расщелина, улица уходила вдаль. В конце ее он увидел Ригглера и человека в платье горожанина. Оба азартно о чем-то спорили. Монах достал что-то из-за пазухи, передал собеседнику. Вскоре послышался цокот копыт. Из сумерек вынырнул Билли. И не один. Он вел под уздцы утомленную долгой жизнью желто-пегую лошадь под старым потертым седлом.

—Святой отец! Да ты просто молодчина! — воскликнул Брюсов, когда Ригглер завел лошадь на внутренний дворик. — Мы спасены!

—Спасены, милорд, — грустно кивнул монах, он подсадил Тритемия в седло и подал ему посох. — Но мне пришлось расстаться со своей мечтой...

Поведать Брюсову о своей мечте брату Билли помешала Эсквилина. Девушка окончательно взяла инициативу в свои руки. Сняла с плеч зеленую шаль, завернула в нее голову горбуна и передала узел Тритемию, который, как оказалось, довольно уверенно чувствовал себя в качестве всадника. Узел он повесил на переднюю луку седла. Рыжеволосая проводница взяла лошадь под уздцы и вывела со двора.

Андрей, держась за стремя, пошел рядом с лошадью. Ригглер замыкал шествие. Щенка он взял на руки,чтобы тот не привлекал к ним внимания своим лаем и суетой. Все четверо направились вниз по узкому переулку.

—Стальные сутаны никогда не оставят нас в покое. Будет облава, — уверенно заявила Эсквилина. — Нам нужно как можно скорее бежать из Ноулдона. Я отведу вас к своей сестре. У нее в друзьях ходят такие лихие парни, что крепостные стены им все равно, что загородка в хлеву.

—Я знать, о ком говорить Веснушка! — раздался приглушенный платком голос Шакеласа. — Она дружить с головорезы. Нож по шее чик-чирик, и концы под воду.

Брюсов легонько хлопнул левой ладонью по узлу, заставив говорящую голову замолчать.

—Господину Шакеласу нечего опасаться за свою шею, — обиженно произнесла Эсквилина. — Хуже, чем есть, уже не будет. И пусть мои друзья не в ладах с законом, зато они нам помогут.

Дойдя до конца переулка, девушка свернула в другой, потом в третий и четвертый. Вскоре Андрей понял, что при всем желании не смог бы отыскать обратный путь. Эсквилина продолжала петлять по городу, сворачивая то в подворотни, то в узкие закоулки. Сначала им постоянно попадались навстречу горожане, провожавшие их удивленными взглядами. Постепенно прохожие исчезли, а облик Ноулдона начал меняться на глазах.