За долгие годы жизни Эдварду приходилось, хотя и очень редко, испытывать боль потери, которой сопровождалась гибель гирудов высшей касты. В последний раз подобное случилось очень давно. Каждый раз, теряя брата или сестру, император терял часть своей силы. Вот почему он был лично заинтересован в сохранении и благоденствии расы гирудов. Кроме того, Эдвард Морой не хотел войти в историю как император, при державе которого высшая каста гирудов понесла наибольшие потери. Поэтому ради того, чтобы остановить Свершителя, он был готов на любые личные жертвы.

Морой в очередной раз попытался заглянуть в будущее, чтобы узнать судьбу Свершителя, а заодно и собственную участь — по мере расшифровки самого старого из пергаментов Морой все яснее осознавал связь между собой и Свершителем. Однако окончание пророчества, всего лишь несколько строк, разобрать было невозможно. Древний пергамент обветшал и грозил рассыпаться в прах от малейшего прикосновения. Таившие в себе разгадку полустертые письмена упорно не желали открывать императору будущее. Вот почему он решил прибегнуть к последнему средству.

Морой остановился у стола. Отодвинул в сторону лишние пергаменты и бережно разгладил главный из них. Нигредо спрыгнул с плеча императора. Из раскрытого клюва ворона на пергамент высыпалась горстка праха. Того самого, благодаря которому мог восстать из небытия уничтоженный Свершителем гируд.

—Отлично, друг мой, — прошептал Эдвард. — Теперь — кубок.

Нигредо опустил клюв в золотой кубок, до краев наполненный кровью. Затем наклонился над пергаментом. Упавшие из клюва капли смешались с прахом гируда. Смесь растеклась по пергаменту. Сначала Морою показалось, что древняя рукопись безнадежно испорчена. Но вот руны налились кроваво-красным светом, таким ярким, что он достиг самых дальних уголков Тронной залы. Древние знаки отделились от пергамента и закружились над ним в диком хороводе, переплетаясь, сливаясь и снова разделяясь, чтобы образовать очередные геометрические фигуры.

Морой напряженно вглядывался в пляску рун. Чем дальше, тем мрачнее становилось его лицо. Фигуры и линии начали превращаться в картины, пейзажи и лица. Их мелькание могло бы показаться беспорядочным, но император все прекрасно понимал. Руны замедлили свое движение, поблекли и растворились в воздухе. Пергамент, открывший Морою свою тайну, почернел и рассыпался в прах...

Властелин гирудов продолжал смотреть туда, где недавно плясали руны. Красные губы Мороя шевелились. Он что-то шептал. Потом взглянул на ворона, печально покачал головой.

—Война, Нигредо. Медлить больше нельзя.

Ворон вспорхнул, сделал круг под потолком Тронной залы и вылетел в окно. Император набросил на плечи расшитую золотыми нитями черную мантию, водрузил на голову корону, взял золотое веретено, символ вечности и одновременно знак своей земнойвласти, и направился ко главному выходу. Перила широкой лестницы из черного мрамора были инкрустированы золотом и стилизованы под змей, вытянувших свои чешуйчатые тела в направлении двери. Как только Морой оказался перед нею, тяжелые бронзовые створки бесшумно распахнулись. Император вышел на верхнюю ступень украшенного резьбой портала дворца.

На квадратной площади Блэккастла в ожидании его появления застыли бесчисленные ряды воинов в черных доспехах с крестами Круцифера на груди. Гируды, вооруженные копьями, были разбиты на десятки. Каждое подразделение копейщиков возглавлял рыцарь-меченосец. При виде императора латники одновременно салютовали ему, торжественно и молча воздев оружие над головами.

Эдвард Морой обвел взглядом лес копий. Их похожие на ланцеты наконечники посверкивали в свете луны. Обнаженные мечи сияли внутренним светом. Взоры всех гирудов были устремлены на императора. Тягостные думы, навеянные недавними видениями, уступили место гордости и восхищению. Морой вновь убедился, что сокрушить его армию невозможно.

Он заговорил о вероломстве людей, которые тайно готовятся к войне, прикрывая свои подлые замыслы словами о дружбе и мире. О бесчестном короле Уорвике, пославшем своего убийцу для уничтожения лорда Шарпа. О священной войне против последнего оплота исконных и непримиримых врагов империи — королевства Уайтроуз. Слова повелителя гирудов гулким эхом отразились от высоких стен замка и взмыли к небесам — навстречу среброликой покровительнице гирудов и всех остальных чад ночи. По площади пронесся восторженный гул, сменившийся металлическим грохотом: закованные в черные латы гируды опустились на одно колено, выражая почтение императору. Затем, по мновению руки их владыки, гируды поднялись с колен и принялись одновременно постукивать тупыми концами копий о камни площади. Под этот мерный стук император удалился в свои покои.

Вооруженные алебардами Стальные сутаны в блестящих шлемах и кирасах выстроились в две шеренги на противоположных сторонах внутреннего двора Трибунала Священной Экзекуции, чтобы проводить в последний путь своего капитана. Катафалк остановился у фонтана с крылатой Девой. Четверо экзекуторов сняли тело с повозки, переложили на заранее подготовленный деревянный помост и накрыли до подбородка белым знаменем королевства Уайтроуз.