Уезжая на север, в Астурию, Франко нанес визит президенту Испании Алкале Саморе. Он так вспоминает разговор с главой государства: «Самора: Поезжайте спокойно, генерал. В Испании не будет коммунизма. Франко: В одном я уверен и за это могу отвечать: как бы ни складывались обстоятельства, там, где буду я, коммунизма не будет».

Одним из ближайших друзей Франко был Хуан Ягуэ. Ягуэ участвовал в подавлении астурийского восстания рабочих, но в историю вошел под прозвищем Бадахосский мясник: после захвата Бадахоса 15 августа 1936 года в городе по его приказу было расстреляно около четырех тысяч республиканцев.

Свои действия генерал прокомментировал так: «Конечно, мы их расстреляли. А что вы хотели? Чтобы я тащил с собой четыре тысячи красных, когда моя колонна спешно двигалась вперед? Или оставил их свободными у себя в тылу и позволил, чтобы они вновь создали красный Бадахос?»

В сентябре 1936 года Франко неожиданно отказался от похода на Мадрид и повернул свои войска на Толедо. Отчасти это было связано с тем, что во времена средневековой реконкисты Толедо был столицей Испании. Именно Толедо помог отвоевать королю Альфонсу VI Сид Завоеватель. Действия Франко отсылали к средневековому эпосу.

Сентябрьское нападение на Толедо возглавили отряды марокканской армии и «Иностранного легиона». Это был редкий случай, когда франкисты не разрешили иностранным корреспондентам присутствовать при взятии города. После окончания операции улицы Толедо были завалены трупами, по ним ручьями текла кровь.

12 октября 1936 года в Саламанку на празднование годовщины открытия Колумбом Америки приехала военная верхушка мятежников, включая генерала Миляна Астрая, одного из сподвижников Франко со времен службы в Африке. Торжественную церемонию вел известный философ Мигель де Унамуно, занимавший в тот момент пост ректора университета Саламанки.

Выступавшие военные подчеркивали, что Испания борется за традиционные ценности. И врагами этих ценностей являлись красные, баски и каталонцы. Рекруты из «Иностранного легиона» прерывали речь ораторов своим приветственным лозунгом «Viva la muerte!» («Да здравствует смерть!»).

Унамуно возмутили выступления фалангистов, и в ответной речи он заявил: «Я баск и посвятил всю свою жизнь преподаванию вам испанского языка, которого вы не знаете». После слов Унамуно о том, что лозунг «Иностранного легиона» носит пустой и некрофильский характер, Астрай заорал: «Смерть интеллектуалам!». И лишь вмешательство присутствовавшей на церемонии доньи Кармен, жены Франко, спасло Унамуно от немедленной расправы. Философ умер в декабре 1936 года в полной изоляции в своем доме в Саламанке.

Но это было выяснение отношений с оставшейся «на плаву» гуманистической частью элиты. На сцену же вышла новая генерация элиты, начисто лишенная какого-либо налета гуманистической сентиментальности. Одним из заместителей Миляна Астрая по пропагандистской работе был капитан Гонсало де Агилера, граф Альба-и-Йелтес. Стечение обстоятельств (граф имел доступ к средствам массовой информации) дает нам возможность узнать о взглядах ближайшего окружения Франко.

Так вот, по мнению графа, испанские массы — это стадо животных, и этих животных надо резать как можно больше. Граф неоднократно рассказывал о том, как он лично убивал рабочих в начале войны. Более того, у графа Альбы-и-Йелтеса существовала концепция того, почему в Испании разразилась гражданская война. «Раньше отбросы общества уничтожались различными очень полезными бактериями. Теперь все выживают и, конечно, их слишком много»… «Если бы у нас не было канализации в Мадриде, Барселоне и Бильбао, все эти красные предводители попередохли бы еще в детстве и теперь не возбуждали бы толпу и не проливали бы добрую испанскую кровь. Когда война закончится, мы уничтожим канализацию. Наилучший контроль за рождаемостью в Испании — это тот, который Бог пожелал нам дать. Канализация — роскошь, которую получат только те, кто этого заслуживает, хозяева Испании, а не рабское быдло».

Отказываясь похоронить прошлое, испанские левые доказывают, что они не «быдло», готовое забыть, предать отцов, все простить и примириться с несправедливостью. Мы уже сказали о том, что примирение — это, как минимум, уравнивание обеих сторон в правах. Но этот только «как минимум». Потому что испанские левые никогда не признают, что историческая правда может находиться «по ту сторону баррикад».

Но в России и до весьма условного процесса примирения (то есть уравнивания сторон в правах), происходящего в Испании, еще «как до Луны». Вопрос о «быдле» и его правах, в том числе о праве на свою трактовку истории, встал в полный рост во время показа по «Пятому каналу» российского государственного телевидения цикла передач «Суд времени». Выступление против либеральной версии истории породило эффект взорвавшейся бомбы… Годами сидевшая в руководящем бункере элита разразилась гневными криками в адрес «быдла», смеющего лезть своими грязными лапами в их изящную конструкцию, в которой СССР — это один большой ГУЛАГ, а советский человек — это «совок».

Вопрос о примирении с «совком» пока звучит более чем экзотически. Ибо сначала надо признать, что те, кого назвали «совками», не совки. Потом признать за ними не «воробьиные» права. И только после этого можно будет о чем-то говорить.

В отчаянной попытке докричаться до мировой общественности Асад однозначно оценил происходящее в Сирии как начало глобального мироустроительного конфликта

Мария Подкопаева

Вначале ноября 2012 года президент Сирии Башар Асад, отвечая на вопросы канала Russia Today о возможности военной интервенции в Сирии, сказал:«Цена подобной интервенции, если она случится, будет неподъемной для всего мира. Сирия — последний оплот секуляризма, стабильности и мирного сосуществования в нашем регионе. Если в Сирии начнутся проблемы, пойдет цепная реакция, которая затронет все страны от Атлантического до Тихого океана и вообще весь мир».