Статья Нэйла Фергюсона «Поворотные точки», к счастью, не посвящена полностью России. Но, в числе других стран, в которых были выборы или революции («арабская весна», плавно переходящая в «исламистскую зиму», по выражению автора) в 2012 г., Россия упоминается. «В России Владимир Путин оставил свою претензию быть премьер-министром и возвратился к реальной работе в качестве президента. Поворотные точки? Перевернитесь и спите дальше». В тоне автора явно слышится какое-то сожаление — по поводу того, что «поворотной точки» не случилось. И действительно, через несколько абзацев читаем: «Другими словами, не следует ожидать, что 1989-й будет происходить каждый год». Здесь автор имеет в виду разрушение Берлинской стены и — перестройку. И, как ни скрывает — сожалеет о том, что «1989-й» не случился в 2012-м. Да…

Еще статья — что-то типа репортажа от Маши Гессен на тему бунта в колонии Копейска. Ну… ужас-ужас-ужас: страшные издевательства и пытки в колонии, тысячи восставших, десятки убитых, власти скрывают… Все как бы неточно («то, что мои коллеги смогли узнать»), но очень страшно. И — вывод: «И при этом неудивительно, что бунт привлек так много внимания: за решеткой в России — тысячи предпринимателей и десятки политических активистов — у русских есть серьезные основания идентифицироваться с заключенными растущего лагеря для военнопленных режима». То есть «режим» уже действительно почти «кровавый», во всяком случае, точно — «лагерный» и репрессивный.

Еще тема (несколько публикаций) — о телеведущей Светлане Курицыной, прославившейся в интернете фразой «Мы стали более лучше одеваться» (тогда она еще не была телеведущей). Набор тезисов по этой теме довольно прост: Курицыну «продвинули» за то, что она поддержала Путина; «Света из Иваново» — антипод героиням из «антипутинской феминистской панк-группы Pussy Riot, которых, наоборот, посадили за то, что они выступили против Путина; Курицына теперь — звезда дрянного реалити-шоу (в тон статьи, хочется добавить: «Собаке — собачья смерть!»… ну или что-то в этом роде). По совокупности публикации на эту тему выглядят почти так же оскорбительно, как и рассказы про панику в связи с концом света: вырисовывается этакий балаганный образ страны, где серая бездарность делается звездой (но паршивой звездой поганого шоу!) за «нужные» слова, а бескомпромиссные борцы за свободу отправляются гнить в тюрьмы…

Наконец, еще одна тема, которую развивает все та же Джуди Демпси — о взаимоотношениях «Газпрома» и Комиссии по конкуренции Евросоюза. Одна из статей, которая называется «Путин против европейской комиссии по конкуренции», начинается со скрытой угрозы: «Владимир Путин действительно собирается задавить Комиссию по конкуренции Европейского союза? Если так, Кремль должен быть осторожным, чтобы не откусить больше, чем он сможет проглотить». Дальше идут длинные рассуждения о пользе конкуренции, которые заканчиваются скрытой угрозой другого вида: не будет, говорит автор, у вас никакой модернизации, если не договоритесь с Комиссией. Вот не будет — и всё. А договоритесь — будет. Причем этот договор с Комиссией прямо сам и поможет. Как говорили в нашем дворе лет 40 назад, «а потом догонит и еще поможет».

Ну и, конечно, не обошла The New York Times и тему «болезни» Президента. И хотя в статьях упоминается «травма спины» и «потянутая мышца», а также обсуждается (и осуждается) сокрытие подробностей от публики, основной накал статей посвящен другой «болезни». Всесторонне и со смаком обсуждается падение популярности Президента России, потеря им образа главного «мачо», количество сатиры на него в интернете и пр. «Тимоти Херитэдж из Агентства Рейтер сообщил из Москвы, что день рождения Президента поднял «волну резкой сатиры, которая начинает вредить его мужественному имиджу». Как говорится, с чувством глубокого удовлетворения сообщается о количестве и качестве негативной информации и критики Президента Путина в интернете.

Последняя большая тема в The New York Times, посвященная России, — кончина Бориса Стругацкого. Здесь сразу всё понятно: «МОСКВА — Борис Н. Стругацкий, продуктивный автор, который использовал жанр научной фантастики, чтобы высказать критические замечания по поводу советской жизни… скончался в Петербурге». Про творчество: «Братья Стругацкие использовали свои романы, чтобы выразить… разочарование в Советском Союзе после вторжения 1968 года в Чехословакию и конца «оттепели». Про гонения:«В 1969-м, когда братья закончили… «Обитаемый остров», галактическую антиутопию, распознаваемую как Советский Союз, правительственные цензоры сказали им заменять российские имена иностранными, и они подчинились». Ну, и так далее.

Совершенно ясно, что прошедшая неделя была самой что ни на есть обычной: ничего особенного не происходило, никакой новой напряженности не возникало. Однако The New York Times упрямо не говорит ничего даже нейтрального о России (ну если не считать спорт, биржу и А. П. Чехова, новым постановкам пьес которого тоже было посвящено несколько публикаций). Разве непонятно, куда она клонит? А значит — чего хотят ее хозяева — либеральные круги и правящий класс Америки (ну, пусть не весь)? И каким тогда образом мы собираемся присоединиться к «цивилизованному человечеству», которое Америка возглавляет? Вопрос, конечно, риторический.

Понятно, что многолетние старания на ниве психологической войны приносят свои плоды.

Очень показательны данные исследования 2007 г., в котором изучалось отношение граждан разных государств к различным странам мира, в том числе к России.

Начнем с того, что в самой России 8% граждан относятся к нашей стране негативно. Что-то подсказывает нам (может быть, совпадение цифр? — уж больно часто эти 8–10% появляются в различных исследованиях), что эти 8% — это и есть тот самый «креативный класс», который пытался прошлой зимой подорвать и разрушить Россию «во имя демократии» и «вхождения в западную цивилизацию».