— Если хотите, мы вам покажем, — сказала одна из девушек помоложе, хрупкое создание, которая в свое время должна была стать симпатичной.

Теперь они теряли интерес к своему гостю и лишь поддразнивали его. Он сделал последнее усилие вытянуть из них имя. Когда у него ничего не получилось, он извинился и оставил их заниматься своей выпивкой.

Мать-наседка поймала его около выхода.

— Скажи мне вот что — если ты дядя Мари, почему тебя не было на ее похоронах?

Она застала его врасплох.

— Ты коп?

— Да.

— Что все это значит?

— К тебе это не имеет никакого отношения.

— А могло бы.

— Ты что-то знаешь?

— Я знаю, что у меня племянник в тюрьме.

Ах вот в чем дело.

— За что его посадили?

— За грабеж.

Джозеф презирал грабителей.

— Кто-то может сказать, что тюрьма — самое подходящее место для грабителей.

— Кто-то может сказать, что она вообще не место для восемнадцатилетнего парнишки, который связался с плохой компанией и получил хороший урок.

Джозеф позволил молчанию продлиться еще немного.

— Это зависит от того, что ты можешь дать.

— Хочешь получить имя?

— Может быть, — сказал он, стараясь сдерживаться.

Она быстро глянула через плечо.

— У нее былкакой-то мужчина. Я никогда не встречала его… Мари попросила меня не рассказывать о ее «особом друге» — так она его называла. И еще сказала, что он офицер на подлодке.

Джозеф почувствовал, как у него участился пульс.

— Продолжай.

— Вот так это было.

— Его звали?..

— Кен.

— Кен?

— Так она сказала.

— Без фамилии?

— Просто Кен.

Вполне возможно, что она врала. За столом он спрашивал, как звали офицера-подводника, а теперь она запросто называет его. Он в упор уставился в ее покрасневшие глаза. Он гордился своей способностью видеть ложь в глазах человека. Обстреливать его стремительными вопросами — это тоже помогало.

— Она никогда не описывала его тебе?

— Говорила только, что он высокий и симпатичный.

— Если они встречались не здесь, где могли видеться?

— Да мало ли где…

— Какого рода отношения у них были?

— Какого рода?..

— Ты знаешь, что я имею в виду. Требовали ли они уединения? Они куда-нибудь ходили?

— Она упоминала квартиру. Но не говорила, где она. Теперь она была взволнованна. И уже сожалела о своем решении поговорить с ним.

— Хорошо, — уже мягче сказал он. — Спасибо.

— А мой племянник…

— Если я смогу проверить, то вернусь и встречусь с тобой.

— Он еще ребенок и не должен быть в таком месте.

— Нет, должен. Но это не значит, что я не помогу.

Когда Лилиан пришла к нему домой в Нашшаре и рассказала историю о погибшей девушке и о том, как ее прикрывают, он согласился встретиться с майором Чедвиком лишь из доброго к ней отношения и личного знакомства. Насколько он понимал, на словах история эта выглядела слишком нелепой и несообразной… или слишком горячей, чтобы к ней прикасаться. Этот майор заставил его взглянуть на вещи по-другому. Дело было не в том, что он слишком много рассказывал о своих действиях. Джозефа тронула тихая убежденность этого человека. Если кто-то и играл с огнем, то это был майор Чедвик. То, что офицер в его положении готов отбросить все ради принципа, обязывало его самого взяться за эту долгую, тяжелую работу.

Он решил помочь, подчинившись какому-то внутреннему толчку, не веря, что ему удастся достичь прогресса за несколько коротких дней. И тем не менее в его распоряжении уже было имя: Кен. Он снова и снова крутил его в голове, проверяя звучание. Не слишком ли многого он хочет, спрашивая, настоящее ли имя убийца назвал Мари? Может быть. Но лучше оставаться скептиком, сказал он себе, когда лежал на матрасе, а мать вслух читала двоим своим детям историю о маленькой Красной Шапочке. Читала она хорошо, бегло и с выражением…

Он проснулся рывком, почувствовав чью-то руку на своем плече. Женщина не сопротивлялась и не отпрянула, позволив ему сориентироваться в полутьме, к которой его глаза медленно привыкали.

— Прости, — сказал Джозеф, выпуская ее запястье.

Он заметил, что, пока спал, его куртка сползла, открыв пистолет на поясе.

— Я надеюсь, они не испугались.

Он имел в виду ее детей, которых сейчас не было рядом.

— Зачем ты носишь оружие?

— Я полицейский.