— Красота современной церемонии заключается в том, что место найдется для каждого, — бодро сообщила Дидра. — Алия[37], зажигание свечей, «одевание»[38] и «раздевание» Торы...

Мать делала заметки, Брюс наблюдал за Дидрой. Я же смотрела по сторонам: на деревянные скамьи с высокими спинками и надпись над ковчегом на иврите «Помни, пред кем стоишь». Эмбер Гросс помахала мне. Кажется, я не слышала прежде, что ее родители развелись. Я продолжила изучать помещение. Незнакомый мальчик, незнакомый мальчик, незнакомая девочка и... Дункан Бродки. Дункан сидел в конце прохода рядом с женщиной в красных брюках и серебряных серьгах-кольцах. Я покраснела и отвернулась. Возможно он, как и я, разыскал книгу моей мамы. Я заерзала на скамье. Не надо было звать Брюса. Вдруг Дункан посмотрит на него и узнает Дрю — героя романа?

— Как показывает мой опыт, много споров вызывает церемония зажжения свечей, — продолжала Дидра Вейсс. — Зачастую родители, опекающие ребенка, считают, что их родственники вправе зажечь больше свечей, и начинают хитрить.

Плечи матери напряглись. Брюс заморгал в четыре раза быстрее. Дидра нацарапала на доске: «прием» против «службы», «равенство» против «справедливости», «тикун олам» против «шалом байт» — исправление мира против спокойствия в доме.

— А теперь упражнение. — Она раздала карандаши и чистые листы бумаги. — С какими словами у вас ассоциируется идеальная бар- или бат-мицва?

Я подумала и написала: «все счастливы», затем «бродвейская тема» и «сувенирные СВ с музыкой из “Бриолина”». Потом покосилась на листок матери и увидела, что она написала «иудаизм», «традиция» и «Бог». Брюс обошелся без слов. Он нарисовал космонавта в скафандре, палящего по банде одноглазых пришельцев. Головы пришельцев разлетались в клочья.

Подняв глаза, я заметила, что мать разглядывает листок Брюса. Брюс посмотрел на нее, пожал плечами, взял ручку и нарисовал еще одного пришельца, немного похожего на мать. Я фыркнула. Брюс усмехнулся. Мать чопорно выпрямилась и прижала сумку к груди.

— Давайте сравним! — предложила Дидра. — Думаю, вы приятно удивитесь, обнаружив, как много у вас общего!

Брюс опустил голову и сложил лист пополам. Слишком поздно.

— Да ладно тебе, — успокоила мать. — Кровавая инопланетная бат-мицва в стиле «Доктора Кто» — мечта любой девочки!

Брюс моргал, моргал и моргал.

— По-моему, выбирать должна Джой, — наконец отозвался он.

— Я хочу «Бриолин», — быстро заявила я.

— Никакого «Бриолина», — отрезала мать.

— А что не так с «Бриолином»? — удивился Брюс.

— Мама считает, что это пропаганда подростковой преступности и курения, — пояснила я, не глядя на Брюса. Очень уж трудно было не вспоминать, что он голый елозил по матери на заднем сиденье родительской машины.

Брюс ухмыльнулся.

— Когда это ты заделалась ханжой? — спросил он у матери.

Мать покраснела и глубоко вздохнула.

— В принципе, я не против темы. Я тоже люблю вечеринки с сюжетом.

Я закатила глаза. Ну да, конечно.

— Например, «Лак для волос»[39], — произнесла она. — Как тебе «Лак для волос»?

Я поджала губы. Конечно, мать пошла на уступку, разрешив хоть какую-то тему. Но разумеется, выбрала мюзикл, в котором толстая девица обретает счастье с классным парнем. Можно подумать, в реальной жизни такое бывает.

— Или «Ведьма»[40]. Нам понравилась «Ведьма», помнишь?

Я снова закатила глаза. Конечно, ей понравилась «Ведьма», ведь там парень достается зеленокожей девице. Если бы кто-нибудь написал мюзикл, в котором парень достается толстой зеленокожей девице, мать, наверное, умерла бы от счастья.

— Вопросы! — громко сказала Дидра.

Руку подняла женщина с короткими розовыми ногтями.

— Мой бывший муж женился на гойке, детей они воспитывают не в еврейских традициях. Но ведь их дети — сводные брат и сестра моей дочери! Какая роль в службе им подойдет?

Дидра заговорила о благословении детей. Мама наклонилась вперед, внимая каждому слову. Брюс нарисовал еще несколько пуль. Я снова обвела взглядом зал. Эмбер ерзала на скамье, то закидывая ногу на ногу, то снова ставя ноги рядом. Ее одежда, как всегда, была идеальна: ботинки, блузка и джинсы, не слишком темные и не слишком светлые, не слишком свободные и не слишком тесные.

Следующим был темноволосый низенький мужчина в первом ряду.

— Не знаю, можете ли вы мне помочь, — замялся он.

— Давайте попробуем, — широко улыбнулась Дидра. — Я уже много чего слышала.

Мужчина придержал ермолку, поскольку та чуть не упала с лысины на пол.

— Моему старшему сыну девятнадцать лет. Он сейчас меняет пол.

Улыбка Дидры поблекла. Похоже, такого в ее практике еще не встречалось.

— Он принимает гормоны, проходит лазерные процедуры, но еще не, гм... — Мужчина поднял два пальца и щелкнул ими как ножницами. Брюс вздрогнул и закинул ногу на ногу, — Он одевается как женщина. Считает себя женщиной. Ему... то есть ей... ей предстоит алия на бат-мицве моей дочери. Но она хочет, чтобы ее вызвали по новому имени. Наоми бат Пенина. — Мужчина снова ухватился за ермолку, — Наоми, дочь Пенины. А наш равви против, потому что биологически Наоми до сих пор мужчина.