Однако ничего подобного не происходит. Небеса молчат, а Давид продолжает кружиться, скакать, а мы ничего не понимаем. Разве такие танцы не возмущают Бога? Что такого есть у Давида, чего не было у Озы? Почему небесный Отец не гневается на Давида?

Меня поведение Давида тоже не раздражает по той же причине. Сейчас мои дочери так себя не ведут, но когда они были маленькими, они танцевали, когда я возвращался домой. Появление моей машины во дворе было для них сигналом к началу, “Папа пришел!” — кричали они и выбегали во двор. И прямо там, на лужайке перед домом, они начинали танцевать. Неистово. С шоколадом, размазанным по щечкам, и в памперсах они выделывали па так, чтобы все соседи это видели.

Мог ли я раздражаться и негодовать? Волновало ли меня то, что люди подумают? Приказывал ли я малышкам встать по стойке смирно и вести себя разумно? Конечно же, нет.

Приказывал ли Бог Давиду вести себя прилично? Нет. Он позволял ему танцевать до упаду.

В Писании нет сообщений о том, что Давид танцевал в других случаях. Он не танцевал, когда убил Голиафа. Он никогда не радовался своим победам над филистимлянами. Он не танцевал, когда воцарился над Израилем или когда посвящал Иерусалим Господу. Но когда в его город пришел Бог, он не мог оставаться спокойным.

Может быть, напротив, Бог удивляется тому, что мы всегда остаемся невозмутимыми. Радуемся ли мы тому, чего желал Давид, — то есть присутствию Божьему? Иисус обещал: “Я с вами во все дни до скончания века” (Мат. 28:20). Однако как да”но мы с вами сворачивали ковры и праздновали этот факт всю ночь напролет?

Что знал Давид, и чего не знаем мы? Что он помнил, и что мы забыли? Это можно выразить одним предложением:

Божье присутствие — это Божий дар.

Самый большой подарок от Бога — это Его присутствие! У нас дыхание захватывает при виде великолепия закатов. Синева Карибского моря дает ощущение умиротворения в сердце. Новорожденные младенцы вызывают чувство умиления и восторга. Настоящая любовь делает жизнь людей счастливой и осмысленной. Но забери все это — забери все закаты, океаны, гукающих младенцев и нежные сердца, — оставь нас в Сахаре, и у нас все равно будет основание танцевать на песке. Почему? Потому что Бог по-прежнему снами.

Должно быть, Давид это знал. И Бог, должно быть, хочет, чтобы мы тоже понимали это. Мы не можем быть одинокими никогда. Никогда.

Бог слишком сильно любит тебя, чтобы обречь на одиночество, поэтому Он никогда этого не сделает. Он не оставит тебя наедине с твоими страхами, тревогами, болезнями или смертью. Поэтому можешь не стесняясь прыгать от радости.

А какое потом началось пиршество! Давид “благословил народ именем Господа Саваофа; и раздал всему народу, всему множеству Израильтян, как мужчинам, так и женщинам, по одному хлебу и по куску жареного мяса и по одной лепешке каждому. И пошел весь народ, каждый в дом свой” (2 Цар. 6:18,19). Бог с нами. И это прекрасное основание для праздника.

Похоже, Оза этого не понимал. Оза воспринимал Бога маленьким божком, который умещается в маленьком ящичке и которому нужна помощь, чтобы он не потерял равновесия и не упал. Поэтому Оза не готовился к встрече с Ним. Он не очищал себя для встречи со Святым Израилевым. Он не приносил жертв, не исполнил заповеди, не говоря уже о покаянии и послушании. Он готов был погрузить Бога в колесницу и позволить волам тянуть ее.

Подобное отношение в нашем случае позволяет нам жить в аду все шесть дней в неделю и надеяться на благодать в воскресный день. Не важно, во что ты веришь, просто нужно надеть крестик на шею на всякий случай. Или зажечь несколько свечей, сказать несколько молитв и заполучить Бога на свою сторону.

Безжизненное тело Озы предупреждает нас о таком непочтении. Отсутствие благоговения перед Богом ведет человека ж смерти. Бога обмануть невозможно. Ему невозможно приказать, Его нельзя заставить что-то сделать. Бог живой, и Он любит, исцеляет, помогает и вмешивается. Он не реагирует на магические снадобья или хитроумные провозглашения. Ему нужно нечто большее. Он ищет почтения, послушания и сердца, жаждущего Бога.

Когда Он видит такое сердце, Он приходит! И когда Он приходит, пусть играет музыка! И, да, почтительное сердце и танцующие ноги могут принадлежать одному и тому же человеку.

Сердце Давида было исполнено почтения к Богу, а ноги танцевали.

Да будет и у нас то же.

Кстати, помните, я рассказывал про своих дочерей, которые в памперсах и с широкой улыбкой на лицах танцевали передо мной? Я тоже танцевал с ними. Ты думаешь, я садился в сторонку и упускал такой превосходный случай? Нет, дорогой. Я подхватывал их, двух, а иногда и трех за раз, и мы кружились вместе. Ни один отец не упустит возможности потанцевать со своим ребенком.

В связи с этим я подумал: а был ли у Давида партнер?

Царь Давид мог только мечтать о такой жизни. Его только что короновали. Божий ковчег установлен в скинии, в казну царя рекой течет золото и серебро. Враги Израиля держатся на почтительном расстоянии. Дни, когда Давида преследовал Саул, остались в далеком прошлом.

Но что-то тревожит царя. Может, какое-то слово приводит на память разговор из прошлого. Может, в толпе вдруг возникает знакомое лицо тогда, когда нужно принять важное решение. И однажды в разгар своей новой жизни Давид вспоминает обещание, которое он дал другу в прошлом: “Не остался ли еще кто-нибудь из дома Саулова? я оказал бы ему милость ради Ионафана” (2 Цар. 9:1).