Искусственные рефлексы в отличие от природных, генетических, оказывается, легко теряются. За время работы в пекарне ни одна из женщин плюшки домой не унесла, не заплатив в кассу. Более того, окунувшись в водоворот молодежного бизнеса, повели себя неожиданно. Увидели столичных Настю и Леву, которые буквально на четвереньках ползали по помещению, спорили до остервенения, украшая каждый квадратный сантиметр. И все — за так, за бесплатно.

Свои, местные, тоже не подкачали. Антон, электрик с их хлебозавода, думали себе на уме — рвач, а он за здорово живешь вкалывает после работы и еще про какие-то цепи слабых токов Филиппу талдычит.

Серега со строительного рынка привез плитку на ступеньки, нескользящую. Как бракованную купил за бесценок, светится от удовольствия.

Даша-студентка ходит за Ариной хвостиком, мешает им к печам приноравливаться, рецепты отрабатывать. Даша в газету пишет за Арину. Теперь Даше секреты теста для блинов требуются, Масленица на носу. Но самое главное — бухгалтерша, седьмая вода на киселе родственница то ли Арине, то ли Филиппу. Женщина их возраста, упакованная с ног до головы, куда можно повесить золото — везде присутствует, от ушей до запястий. Опять-таки бесплатно трудится. Именно ей обе кондитерши заявили:

— Два месяца берем не по три, а по две тысячи, а там посмотрим.

— Но в ведомости распишетесь за три, — предупредила бухгалтерша, качнув большими серьгами, звякнув браслетами и колыхнув гроздьями золотых цепочек на груди.

Арина умилялась:

— Представляешь, — говорила она мужу. — Они сами снизили себе зарплату! Сколько в мире прекрасных людей! Почему они прячут лучшее в себе? Почему самое хорошее в нас зарыто под брюзжанием, негативом и вечным недовольством жизнью?

Филипп не меньше жены был удивлен поступку двух кондитерш, которых он знал как ломовых тружениц, не ведающих усталости в работе, острых на язык, грубых в выражениях и не склонных к сантиментам. Но в последнее время Филипп взял привычку приписывать эмоции жены ее особому состоянию. Это не Арина блажила, а маленькая Галина (сомнений и споров по поводу имени не возникло) под маминым сердцем давала о себе знать.

— Галинка! — погладил Филипп живот Арины. — Хватит бузить. «Под негативом и вечным недовольством жизнью», — повторил он слова жены. — Ты стала выражаться как в своих газетных статьях.

В том, что мир населен не только прекраснодушными людьми, прячущими доброту и бескорыстие, Арине и Филиппу еще предстояло убедиться. Злодеи и мерзавцы существовали не только в телевизионной хронике.

Филипп хотел преподнести жене сюрприз — установил в пекарне камеры видеонаблюдения. Мол, находясь дома (сцеживая!), Аришка будет наблюдать за тем, что происходит в пекарне. Но сюрприз не удался. Арина в штыки восприняла его подарок.

— Я подсматривать ни за кем не буду! Это подло! Не доверять людям, которые трудятся для тебя почти бесплатно!

— Им никто в зарплате не отказывал, — огрызнулся обиженный Филипп, — сами предложили.

— Тем более отвратительно! Они к нам с чистой душой, а мы за ними подглядывать!

— Галинка, сбавь обороты, ты еще маленькая…

— Никакая не Галинка! Это я с тобой разговариваю! Хватит меня раздваивать! И немедленно убери камеры!

— Сейчас! Побежал на ночь глядя. Или можно поужинать? С утра один расстегай проглотил и ни маковой росинки. А расстегай, между прочим, был вчерашний. И рыбка с душком. Целый день живот крутило.

— Рыбка в моем расстегае с душком?! — задохнулась от возмущения Арина.

Они поссорились. Что случалось не так уж редко. Арина и Филипп ссорились с регулярностью, присущей молодым семьям, в которых две личности притираются друг к другу, находя места для вечной спайки и на живую нитку латая участки непримиримых разногласий.

За ужином они помирились, потом снова поссорились из-за видеонаблюдения, до кучи вывалив накопившиеся упреки по другим поводам, которые могли бы увести неизвестно куда, не приди на помощь любовная тяга друг к другу, не растворись в объятиях, поцелуях и соитии накопившаяся усталость.

Утром Филипп вынес решение, тоном, не подлежащим обсуждению, изрек:

— Камеры уберу, но не сразу.

Арину подмывало спросить: «Не сразу — это когда? Через неделю, месяц, год?» — но она благоразумно промолчала. В семейной жизни, поняла Арина, больших побед без крупных жертв не бывает. А подтолкнув мужа к маленьким уступкам, не торопясь, можно достичь практически любой цели.

Шумиха вокруг пекарни настораживала Арину и пугала. Со всех сторон ей внушали, что реклама — двигатель успеха. Правильно, вроде не поспоришь.